Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

Пришли подарки от госпожи Фудзицубо: два кувшина вместимостью в два то, подносы, двенадцать коробок для еды, сделанные из аквилярии и заполненные снедью. В высоких чашах из цезальпинии — два серебряных фазана, снизу у них серебряные пластинки были открыты, и можно было видеть, что они наполнены ароматом «мозг дракона».[29] Фазаны были привязаны к искусственной сосновой ветке, вместе со стихотворением:

«Деревенскую птицу,

В далёком уезде Цуру

Живущую,

Можно сегодня — о, чудо! —

Видеть на ветке сосны».[30]

Подарки доставил помощник главы Ведомства двора наследника престола и велел разложить их перед принцессой. Кроме того, к ветке пятиигольчатой сосны было прикреплено письмо, написанное на бледно-зелёной бумаге и сложенное вдвое. Принцесса велела открыть его и, прочитав, засмеялась.

— Что там такое? Дай-ка мне посмотреть! — попросил Накатада.

— Здесь написано, чтобы я никому не показывала, — ответила она, пряча письмо.

— Ты хочешь что-то скрыть от меня, — сказал Накатада и вытащил письмо у неё из-за пазухи.

Вот что там было написано:

«В момент такой неземной радости мне очень хотелось первой поздравить тебя, но сначала никак не могла придумать, что послать в подарок. Я боялась, что, к стыду своему, обнаружу перед тобой своё неумение, — и таким образом, до сего дня я тебя ещё не поздравила. Больше всего меня удручает, что во время, когда происходят все эти счастливые события, я лишена возможности посетить тебя и поздравить непосредственно. Ах, если бы я, как раньше, жила в отчем доме, я не знала бы такой печали. Лишь подумаю об этом — чувствую на сердце такую тоску!

Два журавля

Бок о бок в гнезде

Жили когда-то…

А ныне голос родной

Донёсся, как звук посторонний.

О, как я тебе завидую! Дорогая моя, в дни таких радостных событий приезжай хоть ты ко мне; покинуть своей обители не могу…»

Накатада, прочитав письмо, засмеялся:

— Давно я не видел её писем, и за это время её почерк стал совершенно великолепен. Я отвечу ей. У тебя ещё дрожат руки, и тебе нельзя писать. Потом ты напишешь ей сама.

Улыбаясь, он стал перечитывать письмо Фудзицубо, воспоминания нахлынули на него, и его охватила печаль. Но грустить в такой день было бы недобрым предзнаменованием, и он отложил письмо.

Накатада написал на тонкой бумаге красного цвета:

«Принцесса, которой Вы послали письмо, сама ответить пока не может, потому что зрение её ещё слабо. Она попросила меня написать Вам вот что: „Кто бы мог сердиться на тебя после твоих слов, что всё у меня сбылось именно таким образом, как ты хотела, и что твоя радость не вмещается у тебя в груди? ‹…›

В том же гнезде

На свет появился

Птенец мой.

Сможешь ты видеть,

Каким вырастет он"».[31]

На оборотной стороне он написал: «Что касается меня самого, то поскольку пишу Вам в последний раз, чувства мои кипят ещё сильнее.

Ждал тысячу лет

И сегодня этого мига

Дождался.

Старую грусть и былую любовь

Забыть я не в силах».

Свернув письмо, он прикрепил его к очень красивой ветке клёна.

— Дай мне посмотреть, что ты там написал, — попросила его жена.

— Ты хочешь прочитать? — переспросил Накатада и вытащил послание.

Принцесса взяла его в руки, но читать не стала. Госпожа Дзидзюдэн достала очень красивую женскую одежду, подозвала принца Тадаясу и сказала ему:

— Такую одежду вручают в награду только в подобных случаях. Отдай её посыльному.

Принц взял одежду, вышел из комнаты и вручил помощнику главы Ведомства двора наследника престола. Тот спустился по лестнице, протанцевал благодарственный танец и отправился во дворец наследника.

Накатада стал рассматривать присланные Фудзицубо подарки. В кувшинах был лощёный узорчатый шёлк, один кувшин был до краёв наполнен изумительным лощёным шёлком красного цвета. В одной из коробок для еды лежали серебряные карпы, в другой — серебряные окуни и макрель из аквилярии, в третьей — рыба из аквилярии и цезальпинии, нарезанная как будто для еды. В других коробках были большие золотые сосуды со смешанными благовониями трёх видов и аромат «мозг дракона». На одной коробке было написано: «морская сосна», в ней лежал красный и белый шёлк, куски не были сшиты, но склеены крахмалом и уложены, как морские водоросли. Одна коробка была наполнена пудрой. В двух коробках были ароматы для окуривания одежды и гвоздика, приготовленные в виде макрели.

Внимательно всё рассмотрев, Накатада подумал: «Поразительно, как она всё продумала самым тщательным образом. Пока она жила у родителей, она не проявляла никакого интереса к подобным вещам».

Мать его тоже принялась рассматривать подарки.

Когда наступила ночь, вторая супруга Масаёри стала купать младенца. Принцесса тоже искупалась.