Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

— С приходом весны

Всё взморье Нагасу

Покрылось цветами.

И кажется, долгой будет

Пора их цветенья.

Лодки прибыли в бухту Мицу[623], и жена военачальника Левой дворцовой стражи произнесла:

— Белое облако

Плывёт в вышине.

Можно ли верить,

Что видел когда-то

Бухту Мицу?[624]

Третья дочь Масаёри, жена Санэмаса, произнесла:

— Наконец приплыли сегодня

В бухту Мицу, о коей

Так много слыхана рассказов.

И мнится, что здесь

Была уж когда-то.

Шестая дочь Масаёри, жена правого министра, сложила:

— Вижу впервые

Бухту я Мицу,

О которой так много слыхала.

На берег сойти нельзя.

Что ж! В лодке можно соснуть…

Когда в бухте совершили церемонию очищения, пришло как раз письмо от наследника престола:

«Далеко ты плывёшь

И в каждой реке

Творишь очищенья обряд.

А я же от дерева нагэки

Ни на шаг отойти не могу».

Прочитав послание, Атэмия рассмеялась:

— Что-то простоватое есть в этом письме![625]

В ответ она написала:

«Кончится месяц,

И опадут все цветы

Древа нагэки.

Ветер холодный по небу гонит

Восьмислойные облака».

Посланцу вручили женский наряд, прекрасного коня с седлом, и он поспешно возвратился в столицу.

Когда добрались до Нанива, то увидели, что там собрались наместники области Кинай[626], тех территорий, через которые проходили дороги Санъё и Нанкай[627], и самым лучшим образом устроили место для стоянки путешественников. Прямо в бухте они разбили цветник, очень красиво усыпали землю песком, разложили камни и, подготовив всё к приезду гостей, ожидали их. Лодки подходили на вёслах одна за другой, сидящие в них искусные музыканты поочерёдно играли на разных инструментах, аккомпанируя пению гребцов. Они заиграли «Многие лета», а стоявшие на берегу стали подпевать и ожидали, когда гости причалят. Лодки приближались к берегу, и в каждой прочитали молитвословие[628].

После того, как выполнили церемонию очищения, Накатада преподнёс Атэмия декоративный столик с различными фигурками из золота и серебра: быка, впряжённого в золотую коляску, господ, сидевших в ней, и слуг. К подарку было приложено стихотворение:

«Можно найти утешенье,

Глядя на облако белое,

Что пристало к лунному диску.

Всю жизнь на луну

Буду я любоваться…»

Атэмия возвратила подарок, написав:

«Если, на облако глядя,

Ты утешенье находишь,

Снизу смотри,

Как по огромному небу

Колесница летит»[629].

Судзуси, как и Накатада, приготовил подношение и послал Атэмия вместе со стихотворением:

«Если увижу я лодку

С теми, кто для того,

Чтоб я тебя разлюбил,

Хочет обряд совершить,

В открытое море её отошлю».

— Возвратить подарок без ответа было бы неучтиво, — сказала Атэмия и велела даме Тюнагон написать:

«Далеко в открытое море

Ветер отгонит

Лодку того,

Кто, обряд сотворив,

Любимую хочет забыть».

Таким образом она возвратила оба подарка, но господа послали их Атэмия снова.

Советник Санэтада, видя, что Накатада и Судзуси стоят у лодки, в которой находится Атэмия, и о чём-то разговаривают, страдал от ревности. Он послал Атэмия письмо:

«Завидую соснам,

В ряд у моря стоящим.

Сколько раз,

В Нанива-бухту прибыв,

Обряд священный свершал я!»[630]

Атэмия ответила ему:

«На высоком Холме богов,

А не у моря,

Где сосны густо растут,

Нужно было тебе

Обряд совершить»[631].

Санэтада через даму Моку передал ей:

«Думая о связи вечной

Сосен в Сумиёси,

Богам мольбы возношу.

Нет, не отвергнут боги

Обряда, что в Нанива я совершаю»[632].

Дама Моку сказала:

— Цветами полна

Бухта Нанива.

В ней обряд совершив,

Сможешь избавиться ты

От грёз своих тщетных?

Тем временем наступила ночь, показалась красавица луна, Другом царило спокойствие. Началось исполнение музыки, и в разгар его, глядя, как лепестки, осыпаясь, покрывают всю поверхность воды у побережья, Масаёри произнёс: