Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

— Хорошо, хорошо! — огрызнулся Пейся. — Только не строй из себя большого начальника! Здесь тоже люди с умом.

Сема махнул рукой и направился к Антону. В дороге его охватили сомнения, и он пожалел, что ушел. А вдруг там случится что-нибудь? Шутка сказать, целый дом оставить на Пейсю. Шеру, как женщину, он не принимал в расчет. «Может быть, кто-нибудь спрятался на чердаке?» — волновался Сема. Мало ли что может быть! Торопливо постучав в окно, Сема вызвал Антона и объяснил ему, в чем дело.

— Сейчас, — сказал Антон, — руки помою — и туда.

— Ну иди, — согласился Сема, — а я побегу.

Запыхавшийся, вспотевший и усталый, отворил он дверь и взбежал по лестнице наверх. Из комнат доносились возбужденные голоса, и Сема понял, что предчувствия не обманули его. Шера с таинственным лицом выскочила ему навстречу:

— Ой, Сема, что случилось!

— Что? — хмуро спросил он. — Ведь я же за тебя ручался!

— Да, — кивнула головой Шера. — И что мы нашли?

В это время Пейся открыл дверь и с важностью произнес:

— Она нашла клад!

«Какой там клад?» — тоскливо подумал Сема, с удивлением и досадой глядя на Шеру.

— Зачем — клад? Зачем ты лезешь в мужские дела?

— Я не виновата, — обидчиво сказала Шера, — ты сам меня звал. Я не напрашивалась.

— Ну ладно! — сердито пробурчал Сема. — Где же этот знаменитый клад?

— Вот! — Шера показала на деревянный ящик с сорванным замком. — Смотри!

Сема склонился, заглянул в ящик и испуганно отшатнулся. Серебро! Целый ящик серебра. Ложки, вилки, ножи, половники.

— А ну, попробуй поднять! — приказал Сема Пейсе.

— Попробуй сам, — засмеялся Пейся. — Ты шутишь, какая тяжесть!

Сема сел, потом встал и забегал по комнате. Что же делать? Что делать? Как быть с этим серебром?

— Что ты испугался? — удивилась Шера. — Серебро — это ж не бомба!

— Ай, ты не понимаешь! — рассердился Сема, хотя он и сам не понимал причины своего испуга. — За это серебро можно купить пулемет!

— Что же делать? — растерянно спросила Шера. — Я вижу, начинаются твои военные секреты.

— Тише, — строго сказал Сема. — Сюда придет Антон. Каждый стоит час на посту возле ящика. Понятно? Час — ты. Час — Шера. Час — Антон. В комнате — один человек. Остальные там. Сейчас становится Пейся. Его сменяет Антон. Потом Шера. Закройте окно. С часовым разговаривать нельзя. Понятно?

— Понятно, понятно! — сощурил глаза Пейся. — Я стою, Шера стоит, Антон — тоже, а ты? Ты думаешь, мне большой интерес стоять возле этой кадушки?

— А я бегу за матросом. Ему надо быть здесь. Шера, выходи в ту комнату. Пейся, ты — часовой.

— Иди уж! — махнул рукой Пейся. — Большое дело! Что это, пороховой погреб? Подумаешь — ящик с ложками.

Но Сема не дослушал его. Через пять минут, бледный, взволнованный и серьезный, стоял он подле военного комиссара.

— Мы нашли… — сказал он, с трудом переводя дыхание, — ящик с серебром.

— Поздравляю, — улыбнулся Трофим. — Там еще кое-что запрятано. Гозман не мог всё увезти.

— Есть скатерть зеленая! — взволнованно сообщил Сема.

— Вот видишь — и скатерть зеленая. А Полянка там?

— Нет. Он здесь.

— Позови, — строго сказал комиссар и закурил папиросу.

Вошел матрос с растерянным, недоумевающим лицом.

— Вы меня? — обратился он к комиссару.

— Вас! Почему вы здесь? Я ведь послал вас с ними?

— Сейчас иду, товарищ комиссар.

— Вы должны были сразу отправиться с ними! — крикнул Трофим. — Надо понимать. А если б там не было Гольдина?

— Я отправляюсь, — тихо повторил матрос. — У меня есть причина, товарищ комиссар, — добавил он грустным голосом и опустил глаза. — Лаки треснули!

— Иди уж, — засмеялся Трофим, глядя в растерянное лицо матроса. — Иди уж со своими лаками!

* * *

На улице Полянка посмотрел на Сему и покачал головой.

— Фортуна поворачивается спиной… Вы что, ящик нашли? — мрачно спросил он.

— Да.

— С серебром?

— Да.

— Ботинки там не попадались?

— Нет.

Матрос глубоко вздохнул:

— А туфель тоже не видел?

— Тоже.

— Ты понимаешь, какая беда. Номер еще у меня такой, что редко такую ногу отыщешь. Между сорока тремя и сорока четырьмя! Да-а! Как говорил покойный адмирал Нахимов…

— …движение вод бесконечно, — закончил Сема.

И они вошли в дом купца.

Их встретил Пейся с серьезным и важным видом:

— Дежурит Антон.

— А где Шера?

— Сидит тут. Не видишь?

Матрос строго посмотрел на Шеру и, поправив бескозырку, молча поклонился.

— Ты понимаешь, какая беда. Номер еще у меня такой, что редко такую ногу отыщешь. Между сорока тремя и сорока четырьмя! Да-а! Как говорил покойный адмирал Нахимов…

— …движение вод бесконечно, — закончил Сема.

И они вошли в дом купца.

Их встретил Пейся с серьезным и важным видом:

— Дежурит Антон.

— А где Шера?

— Сидит тут. Не видишь?

Матрос строго посмотрел на Шеру и, поправив бескозырку, молча поклонился.

— Окна помыли?

— Помыли.

— Комнаты проветрили?

— Проветрили.

— Мало, — хмуро сказал матрос и потянул носом. — Еще дух купца чувствую… Что еще обнаружили?

— Белье, одеяла, бархатная скатерть.

— На брюки не пойдет?

— Пойдет! — обрадовался Пейся. — Зеленая.

Матрос недоверчиво посмотрел на него.

— С чего начнем? — спросил Сема Полянку.