Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

— Хорошо, — сказала бабушка. — Я только должна кое-что взять. — Она вошла в дом и через несколько минут возвратилась с корзинкой. — Можно идти!..

У дома Магазаника Сема оставил бабушку вместе с Пейсей, а сам забежал к Трофиму. Там было жарко и шумно, какие-то незнакомые люди окружили комиссара, и Семе не удалось ничего выяснить. Он пошел к Полянке. Матрос, подняв винтовку и сощурив глаз, что-то рассматривал на свет. На подоконнике лежал шомпол.

— Чиста, голубушка, — улыбаясь, сказал Полянка и приставил винтовку к ноге, — скоро загремит!

— Что случилось? — удивленно спросил Сема.

— Ничего… — рассеянно ответил матрос. — Война своей дорогой идет, а мы ее по затылку, Сема, по затылку! Враг еще пробует нашу силу. Спотыкается, а не упал! Но упадет, я тебе говорю!

В это время из комнаты комиссара вышли люди, и Сема, покинув матроса, вбежал к Трофиму. Здесь он все узнал и успокоился. Проходящие части красных оставили в местечке раненых и больных. Их продвижение дальше стало теперь бесполезным и даже опасным. Остался и Моисей, но ненадолго. Он брал уездный город и в бою, длившемся пять дней, получил ранение. Это было даже не ранение, а так, пустяк — задета мягкая часть ноги, но в пути у него начался тиф. Его хотели вместе с другими оставить в райгородке, где есть хорошая больница, но он попросил довезти до его Чернушки, зная, что там Трофим, и надеясь еще застать Гольдина, с которым не виделся очень долго.

— Но вот опоздал, — с сожалением произнес Трофим. — Папа укатил раньше.

— А почему не завезли Моисея к нам? Разве ему было б плохо?

— Не захотел. Я ему советовал, но и он прав. Тиф — штука скверная! Опасно. Заразить может.

— Так он у Гозмана?

— Не у Гозмана, а в больнице, — смеясь, поправил его Трофим. — Ты не бойся! Скоро встанет. У него только слабость, крови мало!

Сема выскочил в коридор и, присев на краешек блестящих перил, скатился вниз. Бабушка терпеливо ждала его. Пейси уже не было.

— Ну, все хорошо, — сказал Сема. — Пойдемте домой.

— Куда — домой? — возмутилась бабушка. — Надо сейчас же идти в больницу и поднимать там скандал!

— Опять скандал?

— Нет, ты будешь ждать, пока он умрет! — рассердилась бабушка и, дернув Сему за рукав, торопливо зашагала по улице.

Сема покорно пошел за ней.

Возле больницы они остановились, и бабушка, поставив около себя корзинку, постучала кулаком в дверь. Через несколько секунд чей-то голос крикнул сверху:

— Перестаньте тарабанить!

Дверь открылась, и на улицу вышел заросший мужчина в вылинявшей желтой гимнастерке, с чашкой в руке.

— Где ваш доктор? — строго спросила бабушка.

— Я, — недовольно хмурясь, ответил мужчина. — Что там у вас?

— Что там у вас, хотела бы я знать! — громко заговорила бабушка. — Я уже догадываюсь, какой там порядок, если у мужчины в руках чашка… Больной Моисей Солас у вас?

— У меня, — уже робея, ответил доктор.

— Я сейчас же должна его видеть. Я должна посмотреть, на какую постель вы положили этого человека. Я должна сейчас же…

— Послушайте, дорогая, — набравшись духу, остановил ее доктор, — перестаньте шуметь. Лечу я, а не вы. Что вам нужно?

— Хорошо, — смирилась бабушка, — возьмите эту корзинку и занесите ему. Не буду же я надеяться на ваше питание! Возьмите это, только не вздумайте кормить всех. Это одному Моисею Соласу. И пусть там переложат все в ваши тарелки и посуду сейчас же вернут мне. Слышите? И пусть Моисей напишет на бумажечке, что и сколько он получил. Я здесь подожду.

Доктор с удивлением посмотрел на бабушку, потом на Сему и, взяв корзинку, возвратился в дом.

— Бабушка, — укоризненно сказал Сема, — разве можно так говорить?

— А что, я буду перед ним кланяться?

— Бабушка, но ведь это доктор!

— Доктор? — насмешливо повторила бабушка. — Он такой доктор, как я. Где ты видел доктора в такой рубашке? Доктор носит черный костюм и часы с цепочкой. А это… Это же просто фельдшер…

— Тише! — оборвал бабушку Сема. — Кажется, он идет.

На улицу вышел доктор и, поставив рядом с бабушкой корзинку с опорожненной посудой, протянул записочку. Сема принялся рассматривать бумажку, но бабушка нетерпеливо толкнула его локтем:

— Что ты там смотришь? Читай вслух!

— «Дорогие мои, — запинаясь, начал Сема, с трудом разбирая слабые карандашные строки, — напрасно вы беспокоились обо мне. Я уже чувствую себя неплохо, кризис миновал… (Бабушка слушала Сему рассеянно: она ожидала чего-то другого.) Только слабость еще. Все же скоро подымусь. Сейчас не время для постели…»

— Ты так будешь читать до завтра! — рассердилась бабушка. — Читай быстрее.

— «Все, что вы передали, я получил… (Бабушка оживилась и подошла поближе к Семе.) Тарелку глубокую супа, оладьи — шесть штук».

— Правильно, — бабушка кивнула головой, — шесть штук. Читай дальше.

— Дальше ничего нет, — вмешался доктор, — это все, что вы передали.

Бабушка смутилась, подняла пустую корзинку и взяла Сему за руку. Сема поклонился доктору и предостерегающе сказал:

— За ним надо смотреть! День и ночь!

— А вы кто будете? — заинтересовался доктор.

— Кто я буду — не знаю, — сухо ответил Сема, — пока что я курьер комиссара.