Повесть о чекисте

Когда сквозь узкие щели между оконной рамой и ковром просочились первые, еще робкие краски рассвета, он подумал: «Решим на месте с Иваном Александровичем Рябошапченко!» — и неожиданно крепко заснул.

Ровно в восемь Николай был на заводе. Рябошапченко он застал в конторке, но здесь же была и Лизхен. Увидев Гефта, она улыбнулась и поправила на лбу «зовуток», так назвали в Одессе пришедший с Запада модный локон.

— Иван Александрович, пойдем на эллинг, — хмуро бросил Гефт (он не выспался) и вышел из цеха.

На эллинге стоял бот марки «РО» 16-й охраннопортовой флотилии. Они по лесенке поднялись на палубу бота и вошли в рубку. Здесь можно было свободно поговорить, не опасаясь быть подслушанным.

— В оберверфштабе удалось узнать, — начал Гефт, — что «Райнконтр» должен взять на буксир две баржи с железным ломом, рейс до Линца. На обратном пути буксир доставит эсэсовскую часть из Арденн, кажется, из Эхтернаха.

— Что будем делать?

— Надо, чтобы «Райнконтр» остался в Одессе. Мощный буксир, заменить его нечем...

— Нацелить Гнесианова на подшипники — в Браиле или Белграде их перезальют, и только...

— Нет, это не пойдет. А что, если при укладке валов и монтаже муфт переднего и заднего хода допустить небольшое смещение?..

— Будет обнаружено на первом же ходовом испытании, и твой авторитет у немцев полетит к чертовой бабушке!..

Михаил Степанович БЕРЕЩУК

Бригадир механического цеха, активный член подпольной группы.

 

— Нет, Иван Александрович, на ходовых испытаниях к одной машине встану я сам, к другой бригадир... Кого ты думаешь поставить?

— Надо бы Михаила Степановича, но после истории с баржей «Мозель»...

— Что за история?

— Два дня назад — меня не было, я ходил в порт на приемку — Сакотта вызвал Михаила Степановича и поручил ему надеть руль на самоходную баржу «Мозель». Берещук посмотрел — вал не подходит к сектору. Приказал вал опилить. Надели сектор, но клиновую шпонку не забили. Ночью слегка штормило, петли поднялись из проушин, и руль пошел ко дну. Сегодня спустился водолаз, но руля не нашел.

— А Берещук признался, что не забил клиновую шпонку?

— Зачем признаваться? Забил. Бригада подтверждает. Плохо, говорит, охраняете объекты! Это Берещук румынскому инженеру...

— Скажи, какой молодчага! Так кого же на «Райнконтр»?

— Думаю, бригаду Ляшенко...

— Не подведет?

— Нет. Ты к нему присмотрись, стоящий человек, Верно, у Николая Федоровича повадки дерибасовские, и брючки фасон-пижон, и галстук — чистая радуга, и манишка, но под манишкой-то матросская тельняшка! Портрет у парня красивый, вот он о рамочке и беспокоится. Человек с юмором, бесстрашный, настоящий одессит!..

— С такой рекомендацией хоть в райские кущи! Так как же мой план?

— Если ходовые испытания берешь на себя, одобряю.

— Тогда пусть бригада Ляшенко приступит сегодня же. Николая Федоровича ни о чем не предупреждай, на сборке я буду сам.

— Договорились. Да! Сегодня приволокли на буксире «Д-8». Подшипники — в дым! Не слишком ли усердствует Гнесианов?

— Баурат спрашивал меня о причине аварий, я сказал, что конструктивно двигатели никуда не годятся, длинная валовая линия, большие обороты, к тому же команды неквалифицированные, нет специалистов. Вагнер меня поддержал. Баурат — инженер кабинетный, все принял за чистую монету. Натерпелся страху с листовками?

— Страшновато. Плохо только, что листовки из себя неказисты, буквочки кривые, в разные стороны...

— Где достать машинку?

— Ты послушай-ка, что я тебе скажу: старшая дочка Гнесианова, Лариса, принимала заказы на перепечатку. Бывало, идешь мимо их дома (мы ведь соседи), слышишь — стучит на машинке...

— Если только машинка у него есть, все в порядке! — Николай Артурович посмотрел на часы и заторопился: сегодня к десяти ему надо было быть у Вагнера.

К удивлению Гефта, Евгений Евгеньевич был в расстроенных чувствах: он сегодня с утра повздорил с бауратом.

— Понимаете, Николай Артурович, — жаловался он, — майор — легкомысленный, беспечный человек. Покупка материалов проводится бесконтрольно, счета оформляются кое-как. Наличие металла в цехах не контролируется... По отчетам румынской администрации, план перевыполнен, в то же время ни одно судно не вышло из ковша в срок! Я вам очень доверяю, вы талантливый инженер и человек, преданный рейху, но... Вы меня понимаете.

— Думаю, Евгений Евгеньевич, что оккупационные марки стоят рейху ровно столько, сколько стоит бумага, на которой они напечатаны. Поэтому Загнеру марок и не жалко. Тысячей больше или меньше — лишь бы дело шло!

— Да, да, пожалуй, вы правы. Кстати, сегодня у меня круглая дата. Я приглашаю вас на пирушку... — Вот адрес, — он вырвал из блокнота листок. — Будут интересные люди. Приходите!

Гефт поблагодарил и вышел из кабинета. Надо было раздобыть денег. Неудобно же на «круглую дату» явиться без подарка, а шестьсот марок зарплаты давно кончились.