Повесть, которая сама себя описывает

— Какие легкие? — выпучила она глаза.

— Ну которыми курить будешь.

— Как это?

— Ну ты ваще дубовая! Сигарету просишь, прикурить просишь, ну еще легкие попроси, которыми курить будешь.

Пулемет засмеялась и сказала:

— Курить-то я ртом буду.

— Писю.

— Чего?

— Ну курить будешь. Писю. Будешь?

Она опять засмеялась, и смеялась очень долго. Видно было, что уже ее торкнуло. Стива щелкнул пьезозажигалкой, и она опять потянулась к нему через лужу. Выбившаяся из-под шапочки рыжая прядь волос коснулась пламени и затрещала. Пулемет взвизгнула, отдернулась и в третий раз захохотала. С благоговением затянулась «Мальборой».

Стива выждал минутку и сказал:

— Так я жду ответа на поставленный мной вопрос.

— Какой? — не поняла Пулемет

— Предлагаю минет.

Он думал, что Пулемет опять вытаращит глаза и будет переспрашивать, но та сообразила мгновенно, покраснела и захихикала.

Стива вообще-то ни на что такое не рассчитывал. Но он действовал по принципу поручика Ржевского: в школе и дома, знакомкам и незнакомкам предлагал немедленный секс, помня, что можно и по морде получить, но можно и впендерить. И тут, кажется, можно было второе. Он сперва удивился, но очень скоро удивление отступило перед желанием, и последнее нарастало быстро и уже даже физически. Впрочем, Стива продолжал красиво курить.

— А что ты смеешься? Это очень престижная французская эротическая игра. Это же не просто сосать.

— А как? — искренне удивилась Пулемет.

Стива долго внимательно смотрел в ее серые глаза. До тех пор, пока Пулемет опять не покраснела и не опустила взгляд.

Стива еще глотнул из горлышка и протянул бутылку ей. Когда она, зажмурившись, отпила больше, чем он ожидал, он дал ей еще одну сигаретку и поманил пальцем. Пулемет встала в лужу. Стива приобнял ее за талию и все доходчиво объяснил. Он объяснил глупой барышне, что минетчица — это совсем не какая-нибудь там вротберушка. Что это особое искусство, которым владеют только самые изысканные дамы — западные кинозвезды, фотомодели и гейши.

— А гейши — это проститутки японские, да?

— Сама ты проститутка японская. Нет, ты не японская. И не проститутка. Ты хорошенькая. А гейши — ну это тоже типа кинозвезд и фотомоделей, только они в кино не снимаются.

— А что они делают?

— Минет. И все такое прочее. А вот это что, знаешь? — И с этими словами он вынул из сумки импортный презерватив и издалека показал Пулемету.

— Шоколадка?

— Почти. — Он разорвал обертку и показал.

— Ой, гондон!

— Сама ты гондон, дура. Говорю тебе — практически это шоколадка.

— Как это?

— А ты понюхай.

Пулемет взяла блестящую штучку и недоверчиво понюхала. Страшно удивилась:

— Клубникой пахнет!

— Я тебе говорю. Знаешь, какой на вкус?

— Какой?

— А вот попробуй.

Пулемет сунула презерватив в рот.

— Да не так!

— А как?

— А вот так.

И, удивляясь своему нахальству, но со спокойной улыбкой глядя в девичьи глаза, Стива распечатал изделие и, спустив штаны, привел все в полную готовность. Пулемет только ахнула и завороженно смотрела на происходящее перед ее носом действие.

— Встань на колени.

Пулемет, взволнованно дыша водкой, медленно опустилась на колени, одно из которых попало в лужу, а другое — на сухие опавшие листья.

— Минет — это искусство...

Пулемет засматривалась на Стиву давно, но понимала, что ничего подобного ей не светит. Даже еще до того, как узнала, кто у Стивы папа и мама. Он был красавец. Он был прямо как артист. Она вообще-то не собиралась сосать, но он сам позвал ее — это было чудо. Такому парню нельзя было отказать. Можно и даже, как и всегда, следовало поломаться, но вдруг бы он рассердился и послал подальше? А такое бывает только раз в жизни.

Стива инстинктивно, но совершенно правильно понимал все, что сейчас чувствовала Пулемет. И это ему нравилось. Очень нравилось.

— Прекрасный массаж! — взволнованно дыша, сказал Стива и обильно кончил.

Он сделал девочке ручкой и направился домой. Его пробило. Его осенило. Молния ударила и осветила все вокруг во времени и пространстве. Он обязательно еще встретится с Пулеметом.

Но не скоро. И может, ей по морде при следующей встрече, чтобы не расслаблялась? Пускай трепещет, неверная! Нет, отставить по морде, дурак. Много чести. Она еще подумает, что он и правда там типа ревнует или что. Что он — ее парень. Нет-нет, вообще поменьше разговаривать с ней. Привести бы ее домой к себе — вот она упадет.

Ага! Молодец! Домой. Давай!

Ладно, потом обдумать получше, что с ней сделать, а пока не до сук. А пока пришлось возвращаться в вонючий гастроном и снова покупать пузырь. Опасаясь (а втайне и надеясь) встретить еще кого-нибудь, кого опять придется поить, Стива купил два. Но никого не встретил. (И слава богу, между прочим, потому что с бабосами было очень и очень плохо.) Так и получилось, что у Стивы с собой оказалось вместо одной две с половиной бутылки водки.