Повесть был жестокий бой

Но солдат уже скрылся за перегородкой и теперь оттуда слышалась какая-то возня.

-Серёга, ну зачем ты так застращал повара? - пожурил ротного Юра Денисов. -Теперь целых полчаса будем его ждать.

В очереди находилось уже человек десять-двенадцать и исчезновение раздатчика могло сорвать сроки, отведенные на приём пищи командному составу всего нашего гарнизона.

Однако солдат появился всего-то через три-четыре минуты. Он молча положил перед Батолиным тарелку с четырьмя очищенными луковицами и вновь взялся за черпак. Из его глаз по прежнему текли слёзы.

-Спасибо, солдат! -сурово поблагодарил плачущего бойца наш ротный. -Ты не обижайся. Голос у меня такой.

Раздатчик молча махнул головой в сторону, чтобы слезинки размазались по щеке, но никак Батолину не ответил. Я взял из его рук свою тарелку с кашей и кусок хлеба с кружком желтого масла, после чего отошел к столу, где сидели Тарасов и Батолин. Вскоре к нам присоединились Денисов и Пуданов. Злополучные луковицы уже были порезаны на дольки, которые отозвались на наших зубах аппетитным хрустом.

Мы ели. Другие офицеры по очереди получали свои порции на раздаче, после чего усаживались завтракать за другие столы. А солдат продолжал плакать, лишь изредка смахивая слёзы левой рукой. Когда она оказывалась свободной от пустых или полных тарелок. К нашему облегчению в столовую заглянул прапорщик, дежуривший около умывальника. Он видимо понял всё и без лишних разговоров отослал плачущего раздатчика за другим бойцом. Начальник столовой сам взялся за черпак и за пустую тарелку, подменив тем самым своего подчиненного. Через пять минут из дверного проёма показался другой солдат, на ходу надевавший на себя белый фартук. Прапорщик передал ему орудия труда и процесс пошел в своём штатном режиме.

Когда мы позавтракали, на выходе нас поджидал товарищ прапорщик, который уже обладал всей информацией о случившемся.

-Мужики, я конечно извиняюсь! - начал он, обращаясь к нам всем сразу. -Пожалуйста! Не обижайте моих солдат. Они у меня...

-А что такого? - возмутился было Батолин. -Я его только попросил лук принести.

-Ребята! -прапорщик понизил голос. -Они у меня из 131-ой бригады. Понимаете? Это те, кто в живых остался. Их специально в тылу оставили... Потому что на боевые они уже негодные. А если в госпиталь отправить или обратно в Майкоп, могут напиться и набедокурить. Они же контуженные... И даже слишком.

Ему не дали договорить.

-Всё будет в норме. -пообещал прапорщику Тарасов.

-Понятно. - сказал Батолин. - Я же не знал.

-Да кто ж из нас знал? - произнёс со вздохом начальник столовой. -Что всё оно вот так пойдёт?

На этом наш разговор был окончен. Мы медленно пошли обратно. Причём вид у нас был весьма озадаченным, точнее говоря, сильно сконфуженным. Недавний инцидент в офицерской столовой подействовал на каждого самым нехорошим образом. Но ведь никто из нас не знал то, во что выльется эта суровая просьба принести несколько головок лука. У крепкого солдата-раздатчика было явное расстройство его, скажем так, нервной системы, вследствии чего ему не удалось воспринять данную ситуацию как нечто заурядное. Вот потому-то так оно и вышло.

А 131-ая Майкопская бригада, в которой до недавнего времени служил этот рослый солдат... Эта отдельная мотострелковая бригада была широко и печально известна. Причём, почти что каждому нашему военнослужащему. Штабные деятели и их подлизы-подпевалы говорили о ней с негативно-осуждающим оттенком, дескать, она сама была виновата: не смогла организовать крепкую оборону, личный состав сразу же начал пьянствовать и так далее. Что в бою началась паника и всё такое прочее... Очень уж недостойное для ведения настоящей войны. Но среди тех, кто был поближе к земле-матушке... Кто считал, что все мы ходим под Господом Богом... Кому предстояло принять самое непосредственное участие в этой войне... Среди нас ходили несколько иные разговоры. Что 131-ая Майкопская бригада была полностью уничтожена боевиками и от неё осталось... От всей бригады в полторы тысячи человек в живых осталось несколько сотен... Тех, кому посчастливилось уцелеть в кромешном аду беспрерывных боёв на железнодорожном вокзале города Грозный.