Повешенный

— Все так, Володар. Просто в начале Навь неожиданно быстро откликнулась на мой призыв. Призванная душа будто на пороге стояла. И пришла она чуть раньше, чем стоило — девушка вздохнула и успокаивающе погладила старика по сморщенной руке — Это не плохо.…Но и не хорошо. Потому что неприкаянная душа даже не успела осознать, что с ней случилось, и куда она попала. Хотя… может, это и к лучшему, кто знает?

— Может, и так… — старик задумчиво уставился на огонь — знать бы еще, кем нас твоя богиня одарила. И в чьем теле теперь ее гостинец.

— В чьем он теле, понять легко: под кем веревка оборвется, тот и призванный — усмехнулась Василиса — а вот дальше уж Макошь — матушка сама решит: Доля его поведет, или же он Недоле достанется. Все по его заслугам. И уже не в наших с тобой силах это изменить.

— Не в наших — согласился Володар — будем уповать на то, что богиня негодного не явила бы.

— И ждать.

— И ждать… — эхом повторил старик ее слова — если уж боги на спасут многострадальную нашу землю и наш народ, тогда и не знаю, на кого нам уповать. Кругом ложь да измена…

…Через какое-то время из ворот старого заброшенного особняка на Малой Морской вышла вполне обычная молоденькая горожанка в скромном сером пальто с пелериной, отороченной меховой отделкой и в капоре такого же цвета. Девушка с опаской оглянулась по сторонам и поспешила по пустынной заснеженной улице в сторону Мойки.

На следующем перекрестке она неожиданно столкнулась с полицейским, явно мерзнущим там не просто так. Было заметно, что пожилому мужчине с пышными усами скучно стоять без дела на опустевшей улице. Ветер с Невы задувал, да и первые хлопья снега уже начали падать с потемневшего неба, грозя вот-вот перерасти в настоящий снегопад.

— Барышня, что же вы в такое неспокойное время одна по улицам ходите? — неодобрительно покачал он головой, разглядывая юную горожанку.

— Неспокойное? — удивленно переспросила девушка и испуганно округлила глаза — Что-то случилось?!

Ну, что за глупышка… Городовой окинул снисходительным взглядом молоденькую девицу, явно из небогатых дворян, и пояснил:

— Заговорщиков сегодня казнили, да двое из них выжили.

— Двое?! — девица пораженно приложила руку в перчатке к губам, прикрывая рот — Не может быть!

— Может — с уверенностью умудренного жизнью человека припечатал городовой. И подумав, доверительно склонился к ее капору — А еще на Сенатской площади Золотой всадник упал с Гром камня. И никто не поймет почему.

— А из-за же чего такая напасть стряслась?! — испуганная барышня с таким восхищением смотрела на пожилого полицейского, будто у того были ответы на все ее вопросы.

Мужчина заколебался: говорить или нет? Да, и как устоять против восхищенного взгляда такой миленькой наивной особы. Потом все-таки пересилил себя.

— Извиняйте, служебная тайна.

Девушка хотела еще что-то спросить, стрекоза любопытная, но тут уже полицейский проявил нужную твердость.

— А теперь, барышня, быстро бегите домой! Вас там наверное, маменька обыскалась.

Глупышка испуганно ойкнула, видимо вспомнив, что давно должна быть дома, присела перед ним в ловком книксене и бегом припустила в сторону Мойки.

Полицейский улыбнулся в пышные усы, глядя ей вслед и покачал головой. Стрекоза, как есть стрекоза…

* * *

…На помост взбегают солдаты, грохоча сапогами по деревянному настилу. Спустя минуту нам ослабляют удавки на шеях и помогают сесть, прислоняя спинами к опрокинутой скамье. Мой взгляд тут же натыкается на скрюченные тела в петлях. В голову лезет всякая глупость из «Бриллиантовой руки» — «на их месте должен был быть я…». Горло и легкие горят огнем.

А на площади в это время царит суматоха. Судя по отборной брани, военное начальство подозревает кого-то из подчиненных в саботаже, ищет виноватых и грозит им карами.

Двое важных господ подходят к помосту. И снова красавцы, хоть один и постарше возрастом будет… Но таким даже седина к лицу, хоть сейчас на рекламу дорогих лимузинов. Штампуют их что-ли здесь? Очередные «Аполлоны» брезгливо разглядывают мертвецов, молча качают головами. Не сказать, что они сильно опечалены. А вот на нас с Южинским смотрят, как на восставших из ада, стараясь при этом не встречаться взглядом.

— Что прикажете делать с преступниками, ваше высокоблагородие? — спрашивает один из солдат, с испугом косясь в нашу сторону.

— Верните двух этих висельников в Петровскую крепость. До особого распоряжения государя — помедлив, приказывает тот, что постарше. И уже отвернувшись от нас и отходя от помоста, говорит второму — Кто мы такие, чтобы оспаривать божий промысел? Видно Господь не желал их смерти, и им на роду другая смерть написана.

— Ну, да… — зло усмехается тот — кому суждено утонуть, повешен не будет.

— Скажи лучше, как мне обо всем этом императору теперь докладывать? — доносятся до меня обрывки их разговора — государь в ярости.

— Не представляю даже, Сергей Ильич. Я не суеверен, но как-то мне не по себе от всего произошедшего…