Поверить в чудо [трилогия]

       - А подружка часто жалуется, что в поездках скучает по Киеву, хотя зимой, да ещё такой снежной, как в этом году, побывать на юге, искупаться в океане, попробовать экзотическую морскую кухню - это сказка.

       Сокора, предупреждённый об увеличении их компании, предложил для баланса прихватить с собой ещё кого-то из мужчин. Выбор пал на Макса.

       - Правда, не знаю, согласится ли он, - хмыкнул Дым.

       - Я его уговорю, - пообещала Ольга. - У нас как раз намечается небольшая поездка вечером.

       - Да? А куда?

       - Дома расскажу. Всё, пока, я работать.

       По пути на правый берег Днепра Макс обстоятельно рассказал всё, что успел выяснить.

       - Марианна Яковлевна Фройд, 65 лет, дважды вдова, долго жила за границей, вернулась в Киев 10 лет назад и занялась строительством особняков для местной элиты. Юлька - жена Тищенко - внучатая племянница Фройд. Марианна - родная сестра её бабушки.

       - Что о Фройд говорят ваши?

       - Состоятельная, предприимчивая, безжалостная, одним словом - стерва.

       - А мне нравятся стервы, - улыбнулась Ольга, - у них есть характер. Плохо лишь, когда стервы превращают свою жизнь в зло и потом из-за него же и страдают.

       - Ага, замкнутый круг получается. Стерва - зло, и зло - это стерва. Или можно ещё сказать, что у зла лицо стервы.

       - Кстати, о лице, - повернулась Ольга к охраннику. - Какая она, эта Фройд?

       - Говорят, в молодости была потрясающей красавицей - зеленоглазая, рыжая, фигуристая и всё такое.

       - Рыжая? А я думала, она брюнетка, ведь явно еврейское имя.

       - У евреев рыжих много, поверь. Блондинок мало, в основном крашенные, большинство - брюнетки, конечно. Но рыжие - это цвет любой нации, в том числе и еврейской. Кстати, мы уже приехали.

       Их автомобиль остановился на одном из многочисленных холмов правого берега, откуда открывался вид на местную больницу, состоящую из нескольких корпусов.

       - Крайнее здание справа - терапия. Верхний этаж - там, где пластиковые окна - vip-отделение. Я вчера здесь позависал немного, осторожно пораспрашивал персонал о самочувствии Фройд, так все говорят одно - дама плоха, лежит в прострации, диагноз непонятен, перспективы никакой.

       - О, Боже! - тихо воскликнула девушка.

       - Что ты так переживаешь о паучихе? - удивился Макс.

       - А если я невольно её убила?

       - И что? Так ей и надо.

       - Ты не понимаешь. Мне нельзя убивать... Хотя, что я говорю - никому нельзя убивать.

       - Оля, не глупи, - огрызнулся охранник. - Какое "нельзя"? Всё-равно убивают. И много. Постоянно. Да вся история человечества - это сплошные убийства.

       - Но именно мне нельзя.

       - Это какое-то правило?

       - Да. Потому что его нарушение карается смертью близкого человека. Так погиб мой первый муж...

       - Ты вдова? - обалдел Макс.

       - Уже четвёртый год.

       - Дела-а, - протянул мужчина. - Сочувствую, Оля.

       - Лучше давай о деле, - перевела разговор девушка. - Посмотри на больницу, что ты видишь?

       - Ничего такого - корпуса, парковка, снег кругом... А что я должен видеть? Ты объясни.

       - Сосредоточься на окне, где лежит паучиха. Давай.

       Макс засопел, прищурился, вгляделся, а потом выдохнул:

       - У её окна клубится "чернота", значит, и внутри её хватает.

       - Вот, - удовлетворённо кивнула Ольга. - Всё насланное вернулось и находится рядом с хозяйкой.

       - Но почему "чернота" не рассеивается в пространстве? Ведь защита у Фройд наверняка стоит надёжная?

       - Думаю, возврат завязан на носителя и Марианне нужно провести какой-то ритуал или что-то подобное, чтобы откат исчез.

       - А как она его проведёт, если находится в отключке? - резонно заметил Макс.

       Они замолкли, переглядываясь, а потом Ольга спросила:

       - И давно эта дама в таком состоянии?

       - Три недели.

       - Странно, - пробормотала девушка. - И непонятно. Почему никто из ваших не поможет Фройд? Это ведь неправильно - столько "черноты" в одном месте, а вокруг люди и, заметь, больные, то есть сопротивляемость организмов у них низкая. Наверняка у многих начались обострения... да и вообще, при длительном контакте больного человека с "чернотой" до летального исхода рукой подать.

       - Не знаю, Оля. Наши точно должны были помочь, но видимо не смогли.

       - И что теперь делать? Это ведь, как маленький Чернобыль - паучиха фонит и всех заражает. Кстати, а почему "паучиха"? Кто её так назвал, ты?

       - Нет, это Ли, то есть, Василий Фомич. Он был при разговоре, когда я докладывал Тищенко о том, кого обнаружил в этой больнице. Вася и высказался, что мол она - паучиха.

       - Интересно, - выгнула бровь красавица. - Тебе не кажется, Макс, что тут замешано что-то личное?

       - Кажется, но со мной мужики откровенничать не пожелали. Может, у тебя получится что-то узнать?

       - Хорошо, я попробую.

       - Оля, прости, закурить страшно хочется, я выйду ненадолго, - Макс, рывком застегнув куртку, выскочил из машины, а девушка тихо засмеялась, понимая, что он сбежал, чтобы не выслушивать её нотаций о вреде табака. Но сидеть одной Ольга не захотела и вышла вслед за своим охранником.