Поверь в любовь

– Что вы тут делаете? – Джеймс торопливо направился к ним. – Ты ведь уже не ребенок, милая! Возьми, я захватил твою шаль. – Он заботливо укутал ее плечи и осторожно взял на руки задремавшего малыша.

– Мы просто вышли подышать свежим воздухом, – не глядя на него, бросил Натан.

– Да, – пробормотала Элизабет, – там так душно...

– И тоскливо... для Элизабет, – выразительно добавил Натан.

– Нет, – запротестовала она, – это не так!

– Он прав, милая, – кивнул Джеймс, от которого не ускользнул намек в голосе приятеля. – Мне не следовало так долго оставлять тебя одну, прости. Хорошо, что Натан был рядом с тобой. Ну а теперь, – дружески добавил он, обнимая ее за талию, – мы возвращаемся к себе, а Натан снова может заняться своими делами!

Ни Элизабет, ни Натан не проронили ни слова.

– Ну, – немного подождав, спросил Джеймс, – так ты заедешь к нам, старина?

– Нет, – глядя в землю, буркнул Натан, – вряд ли удастся выбраться в город раньше Рождества. Может быть, тогда.

– Может быть? Нет уж, будь любезен приехать и погостить денек-другой, иначе я и знать тебя не желаю!

– Посмотрим. – Натан наконец заставил себя поднять глаза и взглянуть на них... на нее. – Счастливо добраться.

– Спасибо, что позаботился о Бет, – кивнул Джеймс.

– Да, спасибо вам, Натан. – Элизабет, как обычно, поцеловала его в щеку, но он даже не шелохнулся. – Значит, до Рождества?

– До Рождества, – эхом откликнулся он. Гнев и чувство вины заставили его держаться подальше от Джима и Элизабет.

Но в сочельник, решив, что пришло время все уладить, он приехал-таки в Лос-Роблес с подарками для всех, включая и Мэтью. В этом году Элизабет приготовила подарок и для него – собственноручно сшила ему рубашку. Натан благоговейно взял ее в руки.

– О такой я не смел и мечтать. Спасибо, Элизабет.

– Не слишком темная? – нахмурилась она, накинув рубашку ему на плечи. – Я решила, что этот зеленый цвет прекрасно подойдет к вашим волосам, но, может, вам не нравится?

– Что вы! – запротестовал Натан, тая от наслаждения, когда ее пальчики коснулись его плеча. – Замечательный цвет!

– Надеюсь, она окажется впору, – пробормотала она.

– Еще как! Да я и снимать ее не стану, вот увидите! Переночевать он отказался наотрез, но остался поужинать, а потом играл на пианино и хохотал, глядя, как Джеймс и Мэтью наперебой дурачатся, забавляясь с малюткой Джоном.

– Вот погоди, посмотрим, что будет, когда своих заведешь! – шутливо сказал Джеймс. Он немного запыхался. – Сам себе удивишься!

– А я и не спорю, – пожал плечами Натан. – Особенно если получится такой, как твой Джон Мэтью! Джеймс, глядя на сына, с гордостью кивнул.

– А может, у тебя появится славная дочурка и через несколько лет мы начнем подумывать о том, как бы породниться! Здорово, верно?

Они с ухмылкой переглянулись, и Натан с притворным испугом замахал руками:

– Ну уж нет! Я еще не сошел с ума, чтобы пожелать себе такого родственника, как ты! И сыну твоему не позволю наложить лапу на мою дочку!

Оба захохотали, а Джон Мэтью в восторге захлопал в ладоши.

Прошло недели три, и в середине января Джеймс вернулся домой, пожаловавшись, что его знобит. Голова у него раскалывалась от боли. Элизабет уложила его в постель, но было уже слишком поздно: Джеймса свалила та же хворь, что поразила всю их округу. Несколько дней он провалялся в бреду. Элизабет не отходила от него ни на шаг, молясь о том, чтобы он остался жив, и стараясь не обращать внимания на мрачное лицо доктора Хедлоу. Впрочем, через пару дней, повинуясь его настойчивым просьбам, она послала Заха Роулендса в Лос-Анджелес сообщить Мэтью о том, что брат его при смерти.

Через два дня тяжело бухнула дверь и на пороге появился Мэтт.

Джеймс мало что помнил, разве что прохладные руки Элизабет и тот покой, что снисходил на него в присутствии жены. Спустя шесть дней, окончательно придя в себя, он долго не мог понять, что делает небритый и нечесаный Мэтью в его спальне.

– Мэтт, – только и прохрипел он. В горле у него пересохло, перед глазами все плыло.

Мэтью рывком вскочил с кресла и бросился к брату.

– Джим! – Он уставился на него налитыми кровью глазами. – Джимми!

Совсем без сил, тот откинулся на подушки.

– Ты меня слышишь, Джимми? – спросил Мэтт, придвигая кресло к кровати. – Слава Богу, ты очнулся! Слава Богу! – Он положил ему руку на лоб. – И жара больше нет. Вот и хорошо! Хочешь пить?

Джеймс благодарно кивнул и облизнул горячие, потрескавшиеся губы.

– Бет, – прошептал он. – Где Бет?

Лицо Мэтью потемнело. Он взъерошил свою шевелюру и растерянно посмотрел на брата.

– Она в постели, Джимми. Док Хедлоу дал ей что-то... она вначале не хотела, пришлось сказать, что так чадо. Ну и напугал же ты нас, старина. Мы уж и надеяться перестали.

И что-то такое почудилось Джеймсу в голосе брата, что глаза его наполнились страхом.

– Бет тоже больна? – Он уже схватился было рукой за одеяло, но Мэтт остановил его:

– Нет-нет, Джимми, тебе рано вставать. С Бет все в порядке, я клянусь.

– Я хочу... хочу ее видеть. Мэтью покачал головой.