Поверь в любовь

Да. Да, конечно, согласилась она, окидывая взглядом огромную комнату. Окна, казалось, занимали целую стену, и солнечный свет заливал кухню щедрым теплом. В самом центре стояли большой деревянный стол и стулья, справа всю стену от пола до потолка занимали различные полки и шкафчики, слева – раковина и еще шкафы, длинный разделочный стол, а поодаль – огромная, сверкающая, как серебро, плита; задохнувшись от восторга, Элизабет была вынуждена признать, что такой плиты ей еще не доводилось видеть. «Смогу ли я управляться с ней?» – с ужасом вдруг подумала она, только-только сообразив, что теперь пользоваться ею придется каждый день.

– Ну как, нравится? – окликнул Джеймс, проследив за ее взглядом. – Лучше не бывает. Я выписал ее с востока.

– Совсем новая, – отозвалась Элизабет, осмелившись наконец дотронуться до сверкающего чуда.

– Так оно и есть, – неожиданно резко откликнулся он с горечью. – Новая – это ты верно заметила. Пошли отсюда, Бет. – Джим снова потянул ее за собой, но она сразу почувствовала, что от прежнего радостного настроения в нем не осталось и следа. – Я покажу тебе остальное.

Он провел ее по всему дому. Они заглянули в кладовую, чистую и прохладную, которая оказалась совсем рядом, полюбовались ванной, где великолепные сверкающие трубы и огромный калорифер сразили Элизабет наповал, побывали в прачечной с новехонькой стиральной машиной и прессом для отжимания и наконец поднялись на второй этаж – там располагались спальни.

– Шесть спален, милая, – объявил Джеймс, пока они поднимались по лестнице. – Пять пустуют – ждут не дождутся, когда мы наполним их ребятишками.

К этому времени Элизабет совсем притихла и испуганно вскрикнула, когда он вдруг повернулся и заключил ее в объятия. Его слова о спальнях и их будущих детях не сразу проникли в ее усталое сознание, а к тому времени, когда она поняла, что он имеет в виду, руки Джеймса уже сомкнулись вокруг нее. Элизабет тотчас невольно уперлась ему в грудь, пытаясь высвободиться.

– Ты разве не заглядывала так далеко, Бет? Ты разочарована?

Она вдруг обмякла, ибо сопротивляться было бесполезно.

– Чудесный дом, мистер Кэган, но я...

– Вот и хорошо. Я позабочусь о том, чтобы ты здесь была счастлива. – Это вырвалось с какой-то яростью, будто Джеймс давал клятву. Элизабет испуганно сжалась, хотя гнев его был направлен вовсе не на нее. – Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня.

Джеймс выпустил ее так внезапно, что она едва не упала. Впрочем, он молниеносно ее подхватил.

На полдороге к холлу он вдруг толкнул какую-то дверь.

– Это моя комната, – сказал Джеймс, и Элизабет с любопытством переступила порог. – То есть теперь наша, я полагаю. Если захочешь что-то изменить, не стесняйся.

Джеймс подошел к туалетному столику у кровати и, взяв какую-то фотографию, долго смотрел на нее, а потом со вздохом спрятал в ящик.

Когда он повернулся, лицо его было мрачным. «Может быть, это из-за меня», – с раскаянием подумала Элизабет. Наверное, он разочарован той сдержанностью, с которой она отозвалась о его доме, ведь он так гордился им.

– Дом и в самом деле великолепный, сэр, – проговорила она, изо всех сил стараясь справиться с терзавшей ее тревогой. – Никогда в жизни не видела такого. Настоящий дворец!

Джеймс, казалось, ее не слышит. Он резко приблизился, и его горячее дыхание коснулось ее лица.

– Мы обязательно будем счастливы, Элизабет. Обязательно! Я тебе обещаю!

«Еще ни один мужчина никогда не целовал меня», – вдруг промелькнуло у нее в голове, когда губы Джеймса нежно прижались к ее губам. Поцелуй оказался совсем не таким, как она ожидала. Отец тоже целовал маму, но как-то поспешно, точно стесняясь своего порыва. То, что Джеймс Кэган сейчас делал с ее ртом, было ни на что не похоже. «Может, надо ответить?» – еще успела подумать она, прежде чем глаза ее закрылись.

Надо попробовать... Элизабет постаралась разомкнуть губы... в конце концов, раз уж она его жена, почему бы ей не постараться доставить ему удовольствие? Но Джеймс вдруг резко отстранился и в упор взглянул на нее. Его дыхание стало вдруг тяжелым. Пальцы нежно коснулись ее щеки.

– Милая, – проговорил он свистящим шепотом. – О том, что будет ночью, не волнуйся. Я никогда не обижу тебя, Элизабет.

Она густо покраснела. В душе у нее вдруг всколыхнулась волна раздражения. К чему говорить вслух о таких вещах? Это неприлично.

– Я помню о своих обязанностях, сэр. И еще не забыла, как вы говорили о том, что желаете иметь от меня детей. Вы тогда совершенно ясно дали мне это понять.

Но вместо извинений он вдруг неожиданно расплылся в улыбке.

– Ладно, пойдем, покажу тебе сад и все остальное. До ужина еще далеко, так что можем взять лошадей и я познакомлю тебя со своими людьми. Да ведь и тебе нужно какое-то время, чтобы устроиться на новом месте.

Сад занимал несколько акров. Он сплошь зарос сорняками, и Элизабет только молча покачала головой.

– Ну, милая, не надо так хмуриться.

– Это просто позор! – возмущенно воскликнула она. – Столько места пропадает зря!