Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)

А вот при дворе – только и смотришь, как кого бы не задеть, так как именно тот, кто более всех заслуживает назидания, а то и наказания – за нерадивость, оказывается чьим-то родственником, патронируется самим Государем или его могущественным окружением.

Тяжело вздохнул и продолжил:

– И, к несчастью, я смирился. А это любую душу коверкает, Алексей Максимович.

Вот и в этой войне – Господи, за что мне такие испытания? Неужели Вы, полковник, думаете, что Куропаткин совсем уж ослабел умом и не знает как выстроить кампанию?

Подошёл к окну, из которого был виден унылый, не русский пейзаж, и заговорил дальше:

– Всё я знаю, Алексей Максимович. И всё понимаю. Это не армия Куропаткина не готова к войне, это Россия, – он от волнения даже понизил громкость голоса до шепота, – не готова к войне.

– У меня от потребного – нет и половины войск. Совершенно не поступают войсковые запасы из глубины страны.

А почему? Кто-то не распорядился?

Нет! Их просто там нет! Нет снарядов, нет даже патронов, а мне присылают, вагонами, иконы. Вот в каком состоянии наша промышленность, наше производство.

И, уже решившись идти до конца, тщился высказать Каледину всё, что тяжёлым грузом лежало на его сердце:

– Определённые круги, Алексей Максимович, силы международного сионизма и масонства, полностью лишили Россию кредитов.

Мы не можем занять ни рубля на развитие промышленности для армии, для войны, а Япония не знает никаких ограничений в этом.

Русские промышленники, русские в том, что являются выходцами из России и ведут своё дело в России, удушают саму Россию, работают на противника, ссужая его кредитами, только представьте себе это, и никто об этом не говорит вообще.

Вновь закурил, жадно затянулся дымом и продолжил:

– Вы видите, что происходит с флотом. Он бездействует. Ему на помощь идёт эскадра Рожественского, а я предчувствую страшную трагедию. Японцы не пропустят её в Порт-Артур. Имея преимущества в скорости своих кораблей и мощи артиллерии, учинят они нам страшное побоище. Думаю, что самое удобное место здесь.

Он подошёл к карте и рукой с сигаретой указал на район акватории вблизи Японии, который скоро заставит говорить о себе весь мир, а тысячи матерей России заголосят в Храмах, поминая своих детей и мужей, братьев, канувших в пучину моря в Цусимском сражении.

Вскоре Каледин убедится в том, как был прав командующий.

– С началом кампании, – продолжил Куропаткин, – мы не получили ни одного полка пополнения. И это не смотря на то, что армия и так была в страшном некомплекте на начало войны, и на заверения Государя, что мы ни в чём не будем терпеть нужды.

Мне неизменно отвечают от имени Государя: «Михаил Николаевич, Вы уж сами там как-то выкручивайтесь».

Вслушайтесь – выкручивайтесь!

– А самое главное, Алексей Максимович, – он при этих словах подошёл к Каледину и положил ему руку на плечо, – я ведь перебеседовал со множеством пленных японских офицеров – меня поражает уровень их культуры и дух войск. Японцы – неприхотливый народ, имеют высший за нас уровень образования, все, поголовно, грамотны. Убеждены в праведности войны со своей стороны. Их система воспитания выстроена так, что солдат чувствует себя причастным и ответственным за судьбу всего государства.

Каледин оцепенел. Он не ожидал услышать такое от командующего, хотя о многом давно догадывался и сам.

А Куропаткин, словно избрав его в будущие защитники и свидетели, говорил дальше:

– Вы – посмотрите, Вы, Алексей Максимович, будете свидетелем, сколько грязи выльют, для оправдания верхов, их, в первую очередь, вины, на голову несчастного Куропаткина, – сказал он горько о себе в третьем лице.

– Он будет объявлен главным и единоличным виновником нашего поражения в войне, а оно неминуемо, так как Россия страшно отстала от развития технического прогресса и сократить это отставание от Японии не способна в силу целого ряда объективных причин.

Так что для своей судьбы я не жду ничего хорошего. Я уже принесён на заклание самой историей, самим ходом жизни. И остаётся только одно – выпить эту чашу позора до дна.

Он опустил голову на руки и тяжело задумался:

– Наш солдат храбр, неприхотлив, и не он является виной нашего будущего поражения. Нельзя достигать победы шашкой, штыком, когда у противника пулемёты, шрапнель, лучшие германские оптические приборы, помощь, причём, неограниченная, от Америки, Англии, Франции, Германии, которым ослабление России – на руку. Её и только её они видят в качестве своего главного противника на пути к мировому гегемонизму.

Вот и все обстоятельства, приводящие нас к поражению. Не Россия, Алексей Максимович, воюет с Японией, это проба мировых сил, противостоящих России, своего превосходства. России они страшатся, именно Россия их превосходит по мировым запасам нефти, газа, руд, металлов, леса, иных полезных минералов и сырья.

А за этим – будущее развитие промышленности. Поэтому России они страшатся и никогда не дадут ей поднять голову, пойдут на любые ухищрения, чтобы ограничить в силах и возможностях.