Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)

Удивительный, беспрецедентный случай – советская власть осудила Ренненкампфа не за борьбу с новым режимом, да он её и не вёл, а за предательство в годы Первой Мировой войны, за измену той России, которой уже не было, а ещё за то, что оставил в беде армию Самсонова и не пришёл к ней на помощь.

Суд был суровый и праведный. И Ренненкампф был расстрелян за все злодеяния, которые стоили тысяч и тысяч жизней русских солдат.

А ещё за то, что именно его предательство столь дорого обошлось России, и зримая и очевидная победа над Германией ушла, как вода через пальцы.

Искренне жаль, что советская власть не могла за эти злодеяния судить и главного виновника создавшегося положения – самого самодержца Всероссийского.

Он и только он лично несёт ответственность перед историей и народом за то, что такие проходимцы, как Ренненкампф, Корнилов, Колчак, многие другие оказались во главе фронтов и флотов, да и сам, оставив армию накануне решающего наступления, на три месяца, роковых и страшных, уедет в Петербург, к семье.

Шестьдесят четыре русские дивизии, полностью отмобилизованные, получившие богатый боевой опыт, так и не вступили по вине самого царя в решающее сражение с немцами.

Это стоило престола и жизни как самому Николаю II, так и его семье, ввергло всю Россию в хаос братоубийства в гражданской войне.

Как отмечал в своё время флигель адъютант царя генерал Дубинский: «Отрёкся от престола, словно сдал командование эскадроном».

Уж если здесь уместна эта реплика – хватило бы одного конвоя, чтобы спасти царя и его семью. Или одного эсминца на Неве, чтобы вывезти царскую семью.

Увы, даже на это был не способен Николай Романов, которого, неведомо за какие грехи, послал Господь России в качестве царя…

Он не был даже способен погибнуть с оружием в руках, защищая свою семью и жизнь ни в чём не повинных детей.

Конечно, не думал об этом в эту минуту Алексей Максимович Каледин, да и не знал того, что так именно произойдёт.

Он, задыхаясь от гнева и душившей его ярости в связи с назначением Ренненкампфа, просто спешил в свою прославленную 8-ю армию, которой было суждено сыграть решающую роль в знаменитом Брусиловском прорыве.

ГЛАВА I. ВЕРУ – БОГУ,ЖИЗНЬ – ГОСУДАРЮ, ЧЕСТЬ – НИКОМУ.

Из Кодекса офицерской чести

Привольно жилось молодому казачьему сыну Алексею Каледину на отцовском хуторе.

Отец, участник турецких войск, старый казачий полковник, на хуторе жил безвыездно и души не чаял в сыне.

Всем вышел малец – и удалью, и разумом, и воспитанностью.

Не сторонился никакого труда. Был заводилой всех детских игр.

И юные казачата, из простых семей, не видели в нём барчука, а верного товарища и надёжного друга.

Всегда признавали его верховенство за обширные знания и неотрывно слушали его ежевечерние рассказы об удалых казаках, их атаманах во всех войнах, на которые так щедра была история России.

Уже с детских лет Алексей заявил отцу, что иной стези, кроме военной, он для себя не мыслит.

И по окончанию начального курса гимназии будет держать экзамен в военную гимназию в Воронеже, о которой много слышал и много прочитал о ней. Из гимназии вышло большое число героев Отечества и их подвиг всегда вдохновлял молодого Каледина .

Манил его Воронеж и тем, что там проживал старинный друг его отца, который неоднократно приезжал к ним в гости. У него рос сын-погодок Алексея, с которым он очень сдружился, и оба мальчика поклялись служить Отечеству в рядах воинства.

Старый полковник Каледин выбор сына одобрил безоговорочно и в один из вечеров завёл с ним разговор о ратной службе:

– Дорогой сын! В роду Калединых, сколько я и помню из рассказов дедов-прадедов, все служили Отечеству в боевом строю.

Богатств не нажили, да и не стремились к ним. А вот шашкой отстаивали честь и правду, Отечеству нашему служили, Государю были верны всегда.

Твой прадед Алексей, в честь которого и нарекли тебя, был с Суворовым под Измаилом, весь род Калединых – и стар, и млад, встали на защиту Отечества при нашествии Бонапарта.

– Да, – усмехнулся старый полковник, – видишь, на стене шашки, – все были дарованы твоим предкам за геройство в войнах, основная их масса – за мужество и героизм в войне с Наполеоном. До самого Парижа дошли наши сродственники. И по Берлину гарцевали их кони, что были донской водой поены.

И никто, никогда не порушил присяги, никто бесчестья на ратном поле не допустил.

Только в войне с Наполеоном шестнадцать орденов получили твои предки. Горжусь, что и сам в турецких войнах не посрамил честь рода, знаешь, Георгиевской шашки и двух крестов Георгиевских был удостоен.

– Так что смотри, Алёша, – и отец затянулся душистым самосадом со своей знаменитой вишнёвой трубки, с которой он не расставался ни на миг, – клятву на верность Отечеству дают однажды, а вот подтверждать её необходимо всей жизнью.

Лишь два института государства отмечены высочайшей честью – служением Отечеству, это церковь и воинство.