Pourquoi pas? или Почему бы и нет?

Они все-таки заставили меня проглотить целую горсть сладких пластин, вернее эти проклятые пластины сами растаяли во рту. А потом… потом меня отпустили. Резко, неожиданно — просто взяли и разжали руки, подарив моему телу столь желанную свободу. Я едва не рухнула от неожиданности.

— Вот и все, Зоя, — с улыбкой еще более приторной, чем его «угощение» сообщил блондин.

Свет из расположенных над дверью окон-квадратов попадал в темное помещение сарая, выхватывая отдельные части его скудного интерьера. Сегодня улов любопытных лучей был знатный: красивый белокурый мужчина в дорогой одежде, чуть помятой моими стараниями, стоял в расслабленной позе и, щурясь от проказ местного светила, смотрел на растрепанную меня. Я просто-таки чувствовала, как пережившие нападение волосы медленно распутываются при каждом моем вздохе. Магия, чтоб ее… Лучше бы Сэн наложил на меня какие-нибудь охранные чары и повесил на грудь табличку «Не подходи, убьет!» с молнией и черепом. Если бы моя кожа била током любого, кто рискнул к ней притронуться, было бы просто замечательно. Особенно, учитывая то, что кроме Эвана, Тааса, да той тетеньки, что подбирала платье, никто из более-менее положительных жителей города этого не делал. Если б только тот металлический шарик, что подарил мне наместник, не остался лежать в лазарете… Если бы!

— Что значит, все? Мне можно идти? — уточнила я, поправляя платье и настороженно посматривая на стоящих вокруг мужчин. Судя по их довольным физиономиям, далеко не все. Хуже — это только начало!

— Нет, Саййй-я, — Фиргард с упоением перекатывал на языке это обращение, пробуя его на вкус, теперь оно не звучало как ругательство, скорее как уменьшительно-ласкательное прозвище для шаловливой любовницы. И что только не вытворяет интонация с одним ничем не примечательным словом. Вот только уклон его преобразований меня совсем не радовал. — Еще рано.

— Вы ведь не собираетесь меня, мне… — я запнулась, кидая на них затравленные взгляды.

— Что? — посмеиваясь, спросил Сарий.

— Ну… причинять вред, — выдавила из себя, заодно отмечая окружающие предметы, до которых при удачном раскладе можно будет дотянуться. То, что без боя меня отсюда не выпустят, почему-то не вызывало сомнений.

— Да как можно, детка, — пафосно заголосил седой, — за кого ты нас принимаешь?! Мы просто окажем тебе услугу, когда… — он заткнулся, повинуясь резкому жесту блондина, который закончил вместо приятеля:

— Я же говорил, Зоя, тебе понравится. А бросать слова на ветер в мою привычку не входит.

— Чем вы меня накормили? — мрачно поинтересовалась я, все еще чувствуя сладкий привкус во рту. Хотелось пить, но для этого надо было выйти из сарая, а с этим наблюдались некоторые сложности. В тройном экземпляре. Радовало лишь то, что меня больше не держали. Пока не держали. — И что вы намерены со мной делать? Насиловать? Предупреждаю! Я буду кричать. И жаловаться… потом…

— Не будешь, — нагло скалясь, заявил верзила и, сложив на груди руки, продолжил, — а даже если и будешь, тебе никто не поверит.

— Почему это? — скверные предчувствия не то, что не покидали меня, они росли в геометрической прогрессии.

— Потому что через несколько минут ты, маленькая Сай-я, сама начнешь умолять нас обслужить тебя, — с мерзкой ухмылочкой сообщил блондин.

У меня все внутри оборвалось. Да чем же они меня напичкали? Убойной порцией Виагры, что ли? Или как там называются возбудители сексуальной активности для женщин?

— И… — ухмылочка Фиргарда стала еще противней, если такое вообще возможно, — не только нас, — многообещающе заверил он, — Но мы первые, нам и сливки снимать!

Их смех больно резал по ушам, в голове все путалось. Не имея желания разбираться в хаосе ошалевших от таких новостей мыслей, я рванула к выходу. Белобрысый урод, преградив путь, сгреб мое дрожащее от страха и негодования тело в охапку и вкрадчиво прошептал на ушко:

— О! Ты уже ко мне пристаешь, дорогая? Давно бы так.

Я попыталась вывернуться из его рук, и он, забавляясь, толкнул меня назад. Запутавшись в длинной юбке, я едва не упала, но была вовремя подхвачена уже знакомыми мне потными ручищами. Здоровяк обладал неприятным голосом, но его хохот раздражал еще больше, не говоря уже о запахе перегара, ветавшем вокруг этого типа.

— Обними меня, крошка, я буду ооочень ласков, — мужские губы, влажные и противные, коснулись моего виска, а пухлые пальцы пошарили по лифу платья в поисках груди. Впервые в жизни я порадовалась, что она у меня маленькая. Хоть в чем-то обломаются, гады.