Поцелуй вдовы

Хью покосился на Робина, который всем своим видом выражал нетерпение, потом посмотрел на девочек. Со стороны их матери, сказал он себе, было бы разумно как можно дольше скрывать от них неприятности. Он же не настолько жесток, чтобы портить ребенку день рождения. Но как, ради всего святого, ему целый вечер вести светскую беседу с женщиной, подозреваемой в убийствах, которые он должен расследовать?

– Да, вы должны прийти, – заявила Пиппа. – Так хочет Пен, и если вы не выполните ее пожелание, то принесете себе несчастье. Неудача будет преследовать вас месяц за месяцем – целый год.

– Не преувеличивай, Пиппа, – сказала Пен, слегка покраснев. – А почему у тебя платье в крови?

– А, это кровь кабана. Я стояла слишком близко, когда они сдирали с него шкуру, и кровь брызнула. Грин страшно рассердился, – беспечно проговорила Пиппа, проводя рукой по бурым пятнам на муслиновом платье. – Он обозвал меня как-то – наверное, очень грубо, – но я не расслышала, потому что он говорил себе под нос, а повторять не захотел. Он велел мне уйти… Ну что, сэр, вы придете? – переменила она разговор. – Вы и этот мальчик. – Она указала на Робина.

Хью понял, эта девочка непреклонна в своем стремлении добиться желаемого. Джиневра смотрела на него с понимающей улыбкой, читая его мысли так же легко, как он – ее. И Хью признал себя побежденным. Да, вечер предстоит ему тяжелый, но зато потом ничто не будет мешать его расследованию.

– Мы с радостью примем участие в праздновании дня рождения вашей сестры, – сказал он. – Робин, подойди сюда и представься.

Хью подтолкнул сына вперед.

– Сколько тебе лет? – тут же атаковала его вопросом Пиппа. – Мне – восемь, а Пен – десять.

– Двенадцать, – надменно ответил Робин. – Я сопровождаю отца в походе.

– О, здорово! – воскликнула Пиппа, которую совсем не смутила его высокомерность. – Жаль, что я не мальчик, а то бы тоже отправилась в поход. Но почему вы оказались здесь? Разве ваш враг здесь? – Она с любопытством огляделась по сторонам, будто ожидая, что из-под земли сейчас вырастет вражеская армия.

– Пиппа, хватит, – остановила ее Джиневра. – Иди в дом, и пусть Нелл поможет тебе переодеться. Нельзя присутствовать на празднике в заляпанном кровью платье. Да, и попроси, пожалуйста, мастера Краудера выйти к нам.

Быстро увлекшись новым поручением, Пиппа вприпрыжку побежала в дом.

– Мне иногда хочется, чтобы она проглотила язык, – в сердцах проговорила Пен.

– Неужели она всегда так много болтает? – спросил Робин.

– Без остановки. – Пен сокрушенно вздохнула.

– Вы посылали за мной, мадам? – Подошедший мастер Краудер разглядывал гостей с нескрываемым интересом.

– Лорд Хью прибыл сюда по поручению короля. Он и его сын погостят у меня несколько дней, – пояснила Джиневра. – Проводите их в комнаты в западном крыле. А людей лорда Хью разместите над конюшней.

– Мои люди разобьют лагерь за воротами, – твердо заявил Хью. – Таким образом, они не будут злоупотреблять вашей… вашей добротой, мадам.

– Как пожелаете, сэр, – пожала плечами Джиневра. Эконом низко поклонился:

– Соблаговолите последовать за мной, милорд. Кивнув, Хью обратился к своим людям:

– Джек, вели, чтобы мой сундук принесли в дом. – Он церемонно поклонился Джиневре: – Мадам, благодарю вас за гостеприимство. Мы почтем за честь присутствовать на празднике, но сначала нам надо переодеться.

В этом официальном обмене любезностями было нечто нереальное, однако Джиневра лишь мило улыбнулась и сказала:

– Надеюсь, вам будет удобно в ваших комнатах, сэр. Мы собираемся на вечерню к пяти.

Хью еще раз поклонился, обнял сына за плечи и пошел следом за экономом.

– Кто они, мама? – спросила Пен, беря мать за руку.

– Они приехали по поручению короля. Нам с лордом Хью надо обсудить кое-какие земельные вопросы. – Почувствовав, что дочь встревожена, Джиневра ободряюще улыбнулась ей: – Пен, мне бы хотелось, чтобы ты развлекла мастера Робина. А я буду развлекать его отца.

– Я постараюсь держать Пиппу подальше от него, иначе она его замучит, – объявила Пен.

Джиневра стояла во дворе, наблюдая за идущей к дому дочерью. Дружинники де Боукера неторопливо выезжали за ворота, подальше от неожиданных ночных атак. Чтоб он провалился со своими насмешками!

Кажется, ему не составляет никакого труда прочитать ее мысли.

Да, но что же ей делать?

На карту поставлена ее жизнь. Если он признает ее виновной в убийстве, она лишится головы. Или, что еще хуже, заживо сгорит на костре. Убийство мужа считается особо тяжким преступлением, и за него полагается сжигать на костре. Ее дети перейдут под попечительство короны, и их судьба решится так, как пожелает король. Ее земли будут конфискованы, доходы пополнят королевскую казну – но только после того, как люди вроде Хью де Боукера заберут свою долю.

И если король настроен столь решительно, ей нужно остановить этот процесс. Виновна она или нет – это не имеет значения. Они заберут у нее то, что им надо, – ведь они уже не раз поступали так с другими.