Поцелуй теней

Из чемодана с одеждой я вынула платье. Оно было густобордового цвета. Бретельки у него были такие тонкие, что лишь прикрывали лифчик. Лиф атласный, прилегающий, остальная часть платья помягче, более естественного вида ткань, спадающая плавной узкой линией до пола. Жакет из точно такой же приглушенно-бордовой ткани, кроме атласных лацканов.

Еще у меня была кобура на лодыжке с "Береттой" модели "Томкэт", последней новинкой фирмы, автоматическим пистолетом тридцать второго калибра. Весила эта штука около фунта. Есть пистолеты и поменьше, но если мне сегодня придется в кого-нибудь стрелять, то хотелось иметь более надежную поддержку, чем пистолетик двадцать второго калибра. Беда с этими кобурами на лодыжке в том, что они делают походку смешной. Появляется тенденция приволакивать ногу с пистолетом, увеличивать шаг странным небольшим движением. Еще одна проблема – в том, что на мне чулки, а не зацепиться ими за кобуру при ходьбе почти нет шансов. Но я никак не могла придумать для пистолета другого места, чтобы он не был заметен с первого взгляда. Придется пожертвовать чулками.

Я прошлась на высоких каблуках бордовых туфель. Не так чтобы высоких – всего два дюйма. Удобнее для быстрого передвижения, а при такой длине юбки вряд ли кто заметит, насколько они высокие или низкие. При росте в пять футов ровно купить выходное платье нужной длины невозможно, особенно если каблуки всего два дюйма.

Последними я надела украшения. Ожерелье древнего металла, потемневшее почти до черноты, сохранившее только воспоминание о прежнем серебряном блеске. Камни в нем были гранаты. Я специально не чистила металл, чтобы сохранить этот темный цвет – он отлично подчеркивал гранаты.

Потом я дала себе труд подвить концы волос, чтобы они лежали на плечах. Они блестели красным настолько темным, что оказывались под цвет гранатам. Бордовый наряд придавал соответствующий бордовый оттенок волосам.

Тетя может разрешить мне оставить при себе оружие, а может и не разрешить. Вряд ли меня вызовут на дуэль в первый же вечер, да еще учитывая просьбу королевы присутствовать, но... вооруженной быть всегда лучше. При Дворе всегда есть создания не королевской крови, которые не дерутся на дуэлях. Есть создания, которые всегда принадлежали к Воинству – чудовищам нашей расы, нашего рода, – и они думают не так, как мы. Иногда, по причинам, которые никто не может объяснить, кто-нибудь из этих монстров нападает. И бывают смертные случаи, если его не удается вовремя остановить.

Так зачем таких непредсказуемых страхолюдин держать при себе? Потому что единственное правило, которого всегда придерживались при Неблагом Дворе, таково: рады всем. Никто и ничто не будет отвергнут. Мы – темная свалка для кошмаров, слишком злобных, слишком извращенных для сияния Благого Двора. Так есть, так было и так будет. Хотя быть принятым при Дворе еще не значит, что тебя примут как сидхе. Мы с Шолто оба можем служить примером.

Я еще раз глянула в зеркало, чуть тронула губы помадой, и все. Помаду я положила в расшитую бисером сумочку под цвет платья. Чего же хочет от меня королева? Я глубоко вздохнула, глядя, как вздымается и опадает моя затянутая атласом грудь. Все на мне сияло: кожа, глаза, волосы, глубокий блеск гранатов ожерелья. Я выглядела великолепно, даже сама могла так сказать. Единственное, что выдавало во мне нечистокровную сидхе, – мой рост. Слишком я коротышка.

Я сунула в сумочку маленькую щеточку для волос, потом задумалась: взять с собой еще косметику, чтобы освежать ее в течение вечера, или баллончик слезоточивого газа? Решила в пользу газа. Если есть выбор между лишней косметикой или лишним оружием, всегда выбирай оружие. Сам факт, что такой вопрос возник, свидетельствует, что оружие тебе нужнее.

Глава 24

Ситхин, холмы фей, возвышались в угасающем свете небольшими бархатными горами на фоке расплавленного оранжевого неба. Луна уже поднялась высоко, гладкая и сияющая серебром. Я с наслаждением вдохнула прохладный, освежающий воздух. Иногда в Калифорнии просыпаешься утром, и воздух пахнет осенью. С утра приходится надевать штаны и легкий свитер. Кое-где на землю падают листья, и образуются кучки высохшей и пожелтевшей листвы, которые, шурша, танцуют на ветру, и все похоже на октябрь. Потом к полудню приходится сменить брюки на шорты, и все становится похоже на июнь.

А здесь – настоящее. Воздух бодрит, но не морозит. Ветер, поддувающий в спину, пахнет высохшей убранной кукурузой и еще – темным, резковатым ароматом опавших листьев.

Если бы я могла приехать домой на октябрь и видеть только тех, кого хочу видеть, это было бы в радость. Осень – мое любимое время года, октябрь – любимый месяц.

Я остановилась на тропе, и двое моих спутников встали вместе со мной. Баринтус посмотрел на меня вопросительно. Гален спросил:

– В чем дело?

– Ни в чем, – сказала я, – абсолютно ни в чем. – Я еще раз глубоко вдохнула осенний воздух. – В Калифорнии такого аромата никогда не бывает.

– Ты всегда любила октябрь, – заметил Баринтус.

Гален ухмыльнулся: