Поцелуй теней

Единственное, что приходилось скрывать и теперь, – живую зелень и золото глаз и свечение кожи. На глаза я надевала темно-карие линзы. Кожа – тут уж приходилось ее приглушать гламором, магией. Постоянной концентрацией, будто слышишь в голове музыку, чтобы никогда не потерять бдительность и не начать светиться. Люди ведь никогда не светятся. Не светиться – вот для чего я накрывала глаза линзами. И еще я сплела вокруг себя заклинание, как длинное привычное пальто-иллюзию, будто я – человек с примесью крови низших фей, обладающий некоторыми парапсихическими и мистическими способностями, превращающими меня в превосходного детектива, но ничего уж такого выдающегося.

Джереми не знал, кто я. Никто в нашем агентстве не знал. Я была одной из слабейших придворных королевского двора, но сидхе, даже слабейший, – это много. Это значило, что я с успехом скрыла свою истинную суть, свои истинные способности от горстки лучших магов и экстрасенсов города. Может быть, и страны. Тоже немало, но тот гламор, в котором я искусна, не отвратит нож от моей кожи и не отобьет заклинание, дробящее сердце. Для этого нужны умения, которыми я не владею, и это – одна из причин, почему я скрываюсь. Сразиться с сидхе и выжить у меня не получится, так что скрываться – лучшее решение. Джереми и ребятам я верила, они были моими друзьями. Но я знала, что могут с ними сделать сидхе, если найдут меня и обнаружат, что ребята знали мою тайну. Если они ничего не будут знать, их отпустят и займутся только мною. Тот случай, когда неведение – благо. Хотя я понимала, что некоторые из моих друзей сочтут это своего рода предательством. Но если выбирать – быть им живыми и невредимыми, но злиться на меня, или умереть под пыткой, но не злиться, – я выбираю первое. Их злость я переживу. А их смерть – не уверена.

Знаю, знаю! Почему не пойти в Бюро по делам людей и фей и не попросить убежища? А вот почему: может быть, мои родственники меня убьют, если найдут. Может быть. Если же я выступлю публично и выставлю наше грязное белье на мировые телеканалы и прессу, они меня убьют непременно. И намного медленнее. Так что ни полиции, ни посольств – только игра в кошки-мышки. Смертельная игра.

Я улыбнулась Джереми и сделала то, что он хотел: посмотрела так, будто оценила изящный потенциал его тела под безупречным костюмом. Для людей это выглядело бы как заигрывание, но для феи или фейри – любого рода – это даже близко не было к флирту.

– Спасибо, Джереми. Но ты ведь сюда пришел не хвалить мой наряд.

Он отошел от двери, ухоженными пальцами провел по краю моего стола.

– У меня там две женщины в офисе, – сказал он. – Хотят быть клиентками.

– Хотят? – переспросила я.

Он повернулся, оперся на стол, скрестив руки на груди. Точно так встал, как я у окна, – бессознательно или намеренно, хотя я не знаю, зачем бы.

– Обычно мы разводами не занимаемся, – сказал Джереми.

Я сделала большие глаза и отодвинулась от окна:

– Вводная лекция для нового работника, Джереми: "Детективное агентство Грея никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не занимается разводами".

– Да знаю, знаю, – отозвался он.

Отойдя от стола, он подошел ко мне и тоже уставился за окно, в туман. И выглядел тоже не слишком радостным.

Я прислонилась спиной к стеклу, чтобы лучше видеть его лицо.

– Так зачем ты нарушаешь свое главное правило, Джереми? Он мотнул головой, не глядя на меня.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Доверяю тебе судить. Если ты скажешь, что мы этим заниматься не будем, то мы не будем. Только я думаю, у тебя будет то же чувство, что у меня.

Я взяла его за плечо:

– И какое же у тебя чувство, начальник? Кроме тревоги?

Я провела ладонью вниз по его руке, и он посмотрел на меня.

Глаза его стали темно-серыми от злости, как сгоревшие угли.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Если ты разозлишься, как я, то мы этого гада прищучим.

Я сжала пальцы на его руке:

– Джереми, спокойнее. Обычное разводное дело.

– А если я тебе скажу, что это покушение на убийство?

Голос звучал очень спокойно, по-деловому и никак не гармонировал с пристальностью взгляда, с напряженной дрожью руки.

Я отодвинулась:

– Покушение на убийство? Что ты имеешь в виду?

– Мерзейшее из всех смертельных заклинаний, что бывали в моем кабинете.

– Муж пытается ее убить?

– Кто-то пытается, и жена говорит, что это муж. Любовница с ней согласна.

Я заморгала:

– То есть ты хочешь сказать, что у тебя в кабинете сидят и жена, и любовница?

Он кивнул и даже, несмотря на обуревавший его гнев, не мог не улыбнуться.

Я улыбнулась в ответ:

– М-да, нечто совсем новое.

Он взял меня за руку:

– Это было бы новое, даже если бы мы занимались разводами.

Большим пальцем он поглаживал мои пальцы. Нервничал, иначе бы так надолго мою руку не задержал. Успокоительная гимнастика, вроде как что-то вертеть в руках. Потом поднес мою руку к губам и обозначил на ней поцелуй. Наверное, заметил, что проявляет нервозность. Он полыхнул белой улыбкой – лучшие коронки, которые можно купить за деньги, – и повернулся к двери.

– Сперва ответь мне на один вопрос, Джереми.