Читаем Поцелуй теней полностью

Он выдохнул – шумно и с облегчением, и грудь его взлетела и опала под моими ладонями. Он повернулся ко мне, и наши лица оказались рядом, совсем близко. Я заглянула ему в глаза, лаская взглядом его лицо, будто запоминая его, и в каком-то смысле это я и делала. Это была первая ласка, первый поцелуй. И никогда этого больше не будет, не будет этой новизны.

Холод мог бы сам придвинуть губы на это ничтожное расстояние, но он так не поступил. Он изучал меня глазами, как я его, но не сделал никакого движения к следующей фазе. Это я наклонилась к нему, это я сократила дистанцию между нашими губами. Я его поцеловала – нежно. Губы его были совершенно неподвижны под моими, и только полуоткрытый рот и лихорадочное биение сердца говорили, как он этого хочет. Я стала отодвигаться, и его рука скользнула по моей вверх, потом дальше, к затылку. Он вцепился мне в волосы, сжав пальцы, ощупывая густоту волос, как раньше я ощупывала его серебристую вуаль. Глаза его расширились самую чуточку, показывая белки. Он приблизил мое лицо к себе, и мы поцеловались – на этот раз он отвечал на поцелуй. Его губы прижимались ко мне.

Я открыла рот, прижалась к его губам и лизнула языком – быстрое влажное прикосновение. Он раскрыл губы мне навстречу, и поцелуй стал сильнее. Рука его осталась у меня в волосах, но другая обернулась вокруг талии и притянула меня к нему на колени. Он меня целовал так, будто хотел проглотить от губ и дальше. Мышцы его шеи ходили у меня под пальцами, пока он целовал меня губами, языком, как будто во рту у него были такие детали анатомии, которых я никогда не ощущала раньше. Я повернулась у него в руках, села на колени поудобнее. Он тихо застонал, и его руки подняли меня, так что ноги упали по обе стороны от него, и вдруг я оказалась на коленях, расставив ноги над ним, и поцелуй влажной горячей лентой тянулся, не прерываясь. Больной ногой я задела сиденье, и мне пришлось оторваться, чтобы вздохнуть полной грудью.

Холод прижался лицом к моей груди, дыша резко и прерывисто. Я прижимала к себе его лицо, обнимала за плечи. И моргала, как будто спросонья.

У Галена чуть челюсть не отвисла. Я боялась, что он будет ревновать, но он слишком был поражен для этого. То есть удивленных у нас было уже двое. Я едва могла поверить, что это Холода держу я в своих объятиях, что это рот Холода оставил у меня на коже воспоминание горячее, как ожог.

Китто глядел на меня огромными синими глазами, и на лице его выражалось не удивление, а жар. Я вспомнила: он же еще не знает, что в эту ночь настоящего секса не получит.

Первым оправился Гален. Он зааплодировал и сказал с чуть нервозным смешком:

– По десятибалльной шкале я бы поставил двенадцать, а ведь я всего лишь смотрел.

Холод прижал меня к себе, все еще тяжело дыша, как после долгого бега. Он заговорил с едва заметным придыханием, будто еще не пришел в себя:

– Я думал, я уже забыл, как это делается.

Тут я засмеялась – тем глубоким, низким, сочным смехом, от которого мужчины теряют голову, но я не притворялась. Тело мое еще пульсировало от избытка крови, избытка жара. Я прижимала к себе Холода. Тяжесть его лица на моей груди, его рот, склоненный ко мне так, что жар дыхания будто прожигал ткань кофточки, и я более чем наполовину хотела, чтобы этот рот опустился ниже, стал целовать мне груди.

Я смогла обрести голос:

– Поверь мне, Холод, ты ничего не забыл. – И я снова рассмеялась. – И если ты когда-нибудь целовался лучше, чем сейчас, мне бы такого поцелуя не пережить.

– Я бы хотел ревновать, – сказал Гален. – Черт побери, я был настроен ревновать, но скажи мне, Холод, ты не мог бы просто меня научить, как это делается?

Холод поднял голову, чтобы видеть меня, и его лицо было полно сияющей радости, на дне которой едва угадывалось что-то темное и удовлетворенное. От этого лицо изменилось, стало более... человеческим, но менее идеальным.

Тихо, интимно он произнес:

– И ведь это было только касание плоти. Без силы, без магии.

Я посмотрела в его глаза – и сглотнула слюну. Вдруг теперь занервничала я.

– Это само по себе магия, Холод, – сказала я, и слова прозвучали с придыханием.

Он покраснел – залился розовым от горла до лба. Это было прекрасно. Я поцеловала его в лоб и позволила помочь мне водрузить мою раненую ногу опять ему на колено. Потом я села на сиденье, а он продолжал обнимать меня за плечи. Тело мое устроилось под его рукой так, будто всегда там было.

– Видишь, теперь как уютно, – сказала я.

– Да, – подтвердил он, и даже это одно слово несло такой жар, от которого у меня под ложечкой засосало, и пониже – тоже.

– Тебе следует положить ногу повыше, – сказал Гален. – Я готов предложить собственные колени.

Я вытянула ноги, и он положил их к себе на колени. Но это было неудобно, когда я опиралась спиной на Холода.

– У меня спина в эту сторону не гнется, – сказала я.

– Если не поднять лодыжку повыше, она распухнет, – сказал Гален. – Держи ногу у меня на коленях и ложись. Я уверен, Холод не возразит, чтобы ты положила голову к нему на колени.

В последних словах слышалась приличная доля язвительности.

Перейти на страницу:

Похожие книги