Поцелуй теней

В открытых зеленых глазах заклубились первые струйки того старого чувства.

Неловкость между нами существует с тех самых пор, как я стала достаточно взрослой и поняла, что это за странное ощущение у меня в нижней части тела. Но каков бы ни был накал, ничего между нами никогда не могло быть. По крайней мере физически. Он, как и многие другие, был Вброном королевы, а это значит, что он подчинялся ей и только ей. Вступить в стражу королевы – это был единственный за всю жизнь Галена разумный политический ход. Он не был сильным магом и мало что понимал в закулисных интригах. Единственное, что у него действительно было, – это сильное тело, отличная рука и способность заставлять других улыбаться. Я имею в виду именно способность – он излучал жизнерадостность, как некоторые женщины оставляют за собой след духов. Чудесная способность, но, как и многие мои, не особо полезная в бою. Как один из Вбронов королевы он был в относительной безопасности. Их не вызывают на дуэль просто так, потому что никогда не знаешь, не воспримет ли королева вызов как оскорбление лично ей. Не будь Гален стражем, он бы, наверное, погиб бы задолго до моего рождения; но то, что он страж, обрекало его на вечное одиночество. Всегда хотеть и никогда не получать. Я взъярилась на отца за то, что он не дал мне быть с Галеном. Это было единственное у нас серьезное несогласие. Годы ушли, чтобы я поняла то, что понимал отец: почти все сильные стороны Галена – одновременно и его слабости. Сердечко у него золотое, но он иногда бывал почти что политической обузой.

Гален прижался щекой к моей груди и потерся лицом. У меня на миг пресеклось дыхание, потом оно вышло вздохом.

Я провела пальцем его щеке, по полным мягким губам.

– Гален...

– Тс-с! – шепнул он.

Поднял меня за талию и поставил перед собой. Мои колени оказались у него на бедрах, лицо его прямо под моим. Пульс у меня в горле стучал почти болезненно.

Он медленно провел по мне руками вниз, опустил руки мне на бедра. Я не могла не вспомнить прошлую ночь и Дойла. Гален сместил руки, постепенно раздвигая мне бедра, посадил меня на себя верхом. Я старалась отодвинуться, оставить между нами немного места. Мне не хотелось так интимно ощущать его тело – сейчас не хотелось.

Он погладил меня ладонями по шее, подложил их под затылок, запустил длинные пальцы мне в волосы, и невероятное тепло его рук обдало мне кожу.

Гален был из тех стражей, которые полагали, что уж лучше легкие прикосновения, чем ничего. Мы с ним всегда танцевали на самом краю.

– Давно уже не было, Гален.

– Десять лет, как я тебя уже так не держал, – ответил он.

Семь лет с Гриффином, потом три года изгнания, и сейчас Гален хотел начать прямо там, где мы остановились, будто ничего не изменилось.

– Гален, я не думаю, что это надо делать.

– А ты не думай, – ответил он, наклонился ко мне так близко, что легкое дыхание могло бы соединить наши губы, и сила потекла из его рта как нить захватывающего дыхание тепла.

– Не надо, Гален. – Мой голос прозвучал с придыханием, но я говорила всерьез. – Не надо магии.

Он чуть отодвинулся, чтобы видеть мое лицо.

– Мы всегда так делали.

– Десять лет назад.

– Какая разница? – спросил он.

Он запустил руки мне под жакет и массировал спину.

Может быть, эти десять лет не изменили его, но они изменили меня.

– Нет, Гален.

Он посмотрел на меня в искреннем недоумении:

– Почему нет?

Я не знала, как это объяснить, не задевая его чувств. Я надеялась, что королева снова даст мне разрешение выбрать стража в качестве консорта, как когда она разрешила отцу выбрать для меня Гриффина. Если я позволю вернуть то, что было десять лет назад с Галеном, он решит, что именно его я выберу. Я его любила и, может быть, всегда буду любить, но позволить себе роскошь сделать его своим консортом я не могла. Гален – просто не тот мужчина. Мой консорт тут же лишится защиты королевы, как только выйдет из стражи. Моя угроза – недостаточная сила, чтобы защитить Галена, а его угроза и того меньше значит, потому что он еще менее беспощаден, чем я. День, когда Гален станет моим консортом, будет тем днем, когда я подпишу ему смертный приговор.

Только все это я ему объяснить не могла. Он никогда не мог бы понять, как он опасен для меня – и для себя.

Я выросла и наконец-то стала дочерью своего отца. Что-то можно выбирать сердцем, что-то – головой, но если сомневаешься, отдай предпочтение голове перед сердцем. Останешься живой.

Я склонилась над ним, стала слезать с его колен. Его руки сомкнулись у меня за спиной. Такой обиженный был у него вид, такой потерянный.

– Ты говоришь всерьез.

Я кивнула. Я видела по его глазам, как он пытается понять. Наконец он спросил:

– Но почему?

Я погладила его по лицу, по кончикам кудрей.

– Ох, Гален!

Его глаза выразили печаль, как выражали радость, или недоумение, или любую эмоцию, которая им владела. Худшего актера в мире нет.

– Поцелуй меня, Мерри, в знак возвращения домой.

– Мы целовались в аэропорту, – напомнила я.

– Нет, по-настоящему, в последний раз. Пожалуйста, Мерри.