Поцелуй теней

Он точно моего роста, и потому кажется с первого взгляда хрупким, но тело, выглядывающее из-под черной одежды, которую он сегодня натянул, смотрится твердым и мускулистым. Он гибок, подвижен. И еще я знаю, что на спине и плечах у него ожоговые рубцы, как белые мозоли на щелке кожи. Они появились когда один рыбак сжег его тюленью шкуру, Роан был из шелки – тюленьего народа. Когда-то он мог натянуть тюленью шкуру и стать тюленем, потом скинуть ее и снова стать человеком – то есть принять облик человека. Но однажды один рыбак нашел его шкуру и сжег. Эта шкура не была просто магическим приспособлением для превращений. Она даже не была частью Роана, она была им самим, – как его глаза или волосы. Я никогда не слышала, чтобы человек-тюлень мог выжить после разрушения своей второй личности, но Роану повезло. Выжить-то он выжил, но облик менять уже не мог. Он был обречен навеки оставаться на суше, никогда не видеть второй половины своего мира.

Иногда ночью я обнаруживала, что кровать пуста. Если это бывало у меня, он смотрел в пустоту через окно. Если у него, он глядел на океан. Роан никогда не будил меня, не просил пойти с ним. Это была его личная боль, которой не делятся. Я считаю, что это справедливо, потому что за два года нашей связи я ни разу не снимала гламор полностью. Роан не видел шрамов от дуэли – эти раны ясно сказали бы, что я близка к сидхе. Пусть я безнадежна в боевых заклинаниях, но вряд ли кто при обоих Дворах лучше меня владеет гламором. Это мне помогает скрываться, но и только. Роан не мог бы пробить мои щиты, но он знал, что они есть. Он знал, что даже в миг освобождения я что-то сдерживаю. Будь он человеком, он спросил бы, почему так, но он человеком не был и не спрашивал. Как и я не спрашивала его о зове волн.

Человек не смог бы не попытаться сунуть нос, но человек не мог бы и сидеть спокойно, пока другой мужчина возится с грудью его любовницы. В Роане не было ревности. Он знал, что для меня это ничего не значит, а потому для него тоже не значило ничего.

Единственной, кроме меня, женщиной в комнате была детектив Люсинда (называйте меня просто Люси) Тейт. Мы с ней работали над некоторыми делами, где преступник не был человеком и обычных подставных агентов из полиции околдовывал, сводил с ума или просто убивал. Привлекать Джереми и нас всех в качестве временных сотрудников полиция начала сразу после распространения действия Закона о разрешении магии на полицейскую работу. Дело в том, что все мы обладали нужными умениями и были идеальны для работы, на которую копов-немагов пришлось бы натаскивать долго и дорого. Нечто вроде чрезвычайных помощников, которых привлекают в чрезвычайных обстоятельствах. Закон о разрешении магии – только из-за него я оказалась детективом, так сказать, прямо с колес, не тратя долгих часов на обучение, без которого в Калифорнии лицензию не получить.

Детектив Тейт стояла, прислонившись к стене, и качала головой.

– Ну и ну, Клейн! Неудивительно, что против тебя выдвигают обвинения в сексуальных приставаниях.

Мори заморгал, будто возвращаясь мысленно откуда-то издалека. Так выглядит человек после снятия мощного заклятия, будто только что проснулся и сон еще не кончился. Трудно переоценить способность Мори концентрироваться. Наконец он повернулся к Люси, не вынимая рук из моего лифчика.

– Я вас не понял, детектив Тейт.

Я посмотрела на нее поверх стоящего на коленях Мори.

– Он действительно не понимает.

Она улыбнулась.

– Извини за долгую возню, Мерри. Не будь он лучшим в своем деле, никто бы его не вытерпел.

– Мы редко используем подслушивание и скрытые камеры, – сказал Джереми, – но когда используем, я предпочитаю платить за высший сорт.

Тейт посмотрела на него:

– А как департамент может себе это позволить?

Мори высказался, не отрывая глаз и рук от моей груди:

– Мне случалось работать на полицию бесплатно, детектив Тейт.

– И мы это ценим, мистер Клейн.