Поцелуй разбойника

— Нет… вы должны обещать мне половину денег от продажи имения. Если вы сегодня не дадите мне такого обещания… я сумею уничтожить вас и оставить все наследство Леннокса Софи. Думаю, с ней я скорее найду общий язык.

Маргерит и раньше думала о его угрозах, но не знала, что предпринять. Она понимала, что он не перестанет ее преследовать, пока у нее остается хоть что-то ценное. Мурашки пробежали по ее спине, когда он подошел так близко, что она почувствовала запах вина. Он устремил на нее гипнотизирующий взгляд. Она вздернула подбородок и расправила плечи, собирая все остатки храбрости, так необходимой ей в эту минуту.

— Я приняла решение, мистер Ренни. Вы больше не получите от меня ни пенни. Мое терпение на исходе, и, если вы снова будете мне угрожать, я все расскажу капитану Эмерсону. Он джентльмен и выслушает мой рассказ о том, как вы участвовали в убийстве сержанта. Может быть, он посадит меня в тюрьму за то, что я позволяла использовать свой дом как приют для шпионов — против моей воли! — но зато он узнает правду о вашем участии в убийстве. Вас повесят рядом со мной в Тайберне, и последней буду смеяться я.

Побледнев от ненависти, он протянул руку и с силой сжал ее подбородок. Он мог бы свернуть ей шею, и она это знала. Боль пронзила ее, но она не поморщилась и не отвела взгляда от его застывшего лица.

— Донесите на меня, — предложила она. — Мне все равно. Вы ничего не выиграете.

Держа ее за подбородок, он откинул ее голову назад. Она закрыла глаза в ожидании самого страшного, но когда она открыла их вновь, на ее лице лишь горели отпечатки его пальцев.

— Ты еще пожалеешь об этом. — Он оттолкнул ее и вышел, хлопнув дверью. Его тяжелые шаги раздавались в холле. Только когда за ним закрылась входная дверь, Маргерит смогла вздохнуть.

Если Ренни все-таки донесет на нее, то, похоже, у нее останется мало времени до появления капитана Эмерсона, который придет ее арестовать. Она взглянула на часы. Десять часов. Солнце почти час как зашло. О Боже! Разбойник, наверное, уже ушел. Она поспешила к черному ходу, забыв о своих неприятностях. Но тут она вспомнила о Софи. Ей хотелось как-то сгладить вражду в их отношениях, и Маргерит побежала наверх. Ее сердце стремилось к разбойнику, но ему придется подождать.

Она постучала в дверь комнаты Софи, но в ответ услышала приглушенные рыдания. Дверь была не заперта, и Маргерит вошла. В колеблющемся свете свечи она увидела съежившуюся фигуру, лежавшую на кровати с золотистым узорчатым пологом. Маргерит приблизилась к ней, и Софи, вздрогнув, отшатнулась от нее, словно увидела призрак.

— Софи, я пришла не спорить. Я вижу, как вы несчастны. — Не ожидая приглашения, Маргерит села на край постели. — Вы должны понять, что мистер Ренни хоть и шотландец, но не настоящий друг. Он не поможет вам, даже если пообещает, и без колебаний, если сумеет, отберет все, что вы имеете.

— Вы ничего не знаете о нас, шотландцах. Мы держимся друг за друга и помогаем друг другу.

Маргерит достала чистый носовой платок и, смочив его водой из кувшина, стоявшего на умывальнике, приложила к лицу Софи, несмотря на ее протесты. Ей пришлось потрясти ее за плечо, чтобы заставить выслушать.

— Послушайте: если мы не будем держаться вместе, поддерживать друг друга, мистер Ренни разорит нас обеих; он уничтожит все, ради чего трудился Литгоу. Вы же не хотите этого, правда? Мне нужна ваша поддержка, Софи. Не отворачивайтесь от меня. Я ничем не заслужила вашего презрения. Признаюсь, я не такая, как вы, может быть, не так почтительна и богобоязненна, как Литгоу, и слишком легкомысленна, по вашему мнению, но я не злая. Я не желаю вам плохого.

Маргерит, нахмурившись, ждала, что ее золовка смягчится. Сколько раз она пыталась примириться с Софи — только потому, что та жила у нее и без ее поддержки оказалась бы совершенно беспомощной.

— Посмотрите на меня!

Софи неохотно отвела руку от лица и из-под покрасневших распухших век взглянула на Маргерит. Ее враждебность исчезла, но в глазах еще оставались следы неприязни и нерешительности.

— Вы моя сестра. Мы не выбирали друг друга, но нам надо найти выход из создавшегося положения, — уговаривала ее Маргерит. Она устало вздохнула — ну как заставить Софи уступить? — Ради нас самих, ради каждой из нас.

Софи кивнула, губы у нее дрожали, она была готова вновь разрыдаться.

— Мне страшно.

— Мне тоже. Но нас двое, и у нас есть еще Прюнелла. Нам остается лишь объединиться. Никто не поможет нам, кроме нас самих.

— Да… — неуверенно произнесла Софи и принялась вытирать глаза.

Маргерит снова смочила платок и приложила его ко лбу Софи.

— Завтра у вас будет болеть голова. Оставьте платок на пару часов.

— Я ужасно себя вела, — зарыдала Софи. — Но я чувствую себя такой несчастной. Я знаю, у вас добрые намерения, но я очень сильно тоскую по Литгоу! Он один знал, как я жила раньше и как строги были правила в нашем доме.

— Но вы не должны жить прошлым. Попробуем стать друзьями?

Софи посмотрела на нее безжизненным взглядом и отвела глаза, неохотно прошептав:

— Хорошо.