Поцелуй победителя

В душе Арина забурлил ужас.

— Вроде или точно?

— Я не знаю. Все случилось слишком быстро.

— Прошу тебя! Это важно.

— Я не уверен. Не хочу ненароком соврать.

— Ладно, ладно. Рука была правая или левая?

— Не знаю.

— Может, еще что-нибудь помнишь? Не заметил ли ты кольца или печатки?

— Не видел, но…

— Да?

— Помню родинку. Возле большого пальца. Вроде маленькой черной звездочки.

— Арин. — Рошар на секунду зажмурился, потом уставился на друга. В глазах принца читалась смесь легкого отвращения с изумлением. Так смотрят на уродцев — вроде животных, рожденных с двумя головами. — Это звучит…

— Мне все равно, как это звучит.

— Ты уже сочинял такие теории.

— И был прав, но не доверял самому себе. Она солгала, а я попался. Зря я ей поверил.

— Арин, она умерла.

— Покажи мне тело.

— Серьезно говорю, ты меня пугаешь.

— Солдаты мне не нужны. Я поеду в тундру один.

— Я не об этом.

— Знаю. Но все равно поеду.

— Ты не можешь бросить все в разгар войны и отправиться на охоту за призраком!

— Я вернусь.

— Тундра принадлежит Валории. Ты понимаешь, что будет, если тебя поймают? Они сразу поймут, кто ты. Шрам…

— Ты справишься и без меня, сам говорил.

— Да я же пошутил!

Арин вручил Рошару чертежи миниатюрной пушки — копию тех бумаг, что он отдал Сарсин.

— Я попросил кузину проследить за производством орудий. Гэррани еще слишком слабы, чтобы сражаться, но для того, чтобы изготовить такие пушки, много сил не нужно. Пусть детали механизма делают разные люди. Ядра можно доверить даже старикам. Если начать сейчас, то к моему возвращению у вас уже будет готов небольшой арсенал.

— И ты вот так просто отдаешь мне чертежи?

— Я давно должен был это сделать.

— Ты ведешь себя, как человек, который готовится покончить с собой.

Арин покачал головой:

— Самоубийство — это недостойная смерть.

Рошар выпрямился во весь рост, скрестил руки на груди и постучал пальцами по мускулистым плечам.

— Я могу удержать тебя силой. У нас в стране есть закон, требующий оказывать помощь сумасшедшим, не давая им навредить себе.

— Ты и впрямь можешь мне помочь.

— Боюсь даже спрашивать чем.

— Одолжи мне свое кольцо.

7

Тундра была окутана белой дымкой. Сапоги мгновенно пропитались грязной жижей. Спрятавшись за низеньким кустом, Арин разглядывал через подзорную трубу колонну узников — темные фигуры, которые возникли из-за скал у подножия вулканов. Он всматривался в каждого, стараясь не пропустить никого, но лица Кестрель так и не увидел. Слишком густым был туман. Вереница заключенных скрылась за воротами лагеря, которые тут же захлопнулись.

Арин дождался ночи. Резко похолодало, вдалеке раздался вой. Илиан, посланник, который принес весть о Кестрель, предупреждал о волках. Он помог Арину добраться до тундры так, чтобы никто не заметил их с валорианской дороги. Днем они спали, а передвигались ночью. Теперь Илиан остался ждать у неглубокого озера вместе со всеми припасами и тремя лошадьми.

Арин велел себе успокоиться и уставился на запертые ворота. Его охватило напряженное оцепенение, он не мог думать ни о чем, кроме главной задачи. Ураган чувств, захвативший Арина в тот момент, когда Рошар передал ему слухи о смерти Кестрель, наконец стих. Спокойствие туманом легло и на запоздалую печаль, и на восторженную надежду. Оцепенение усмирило и то, что больнее всего терзало Арина, не давая вдохнуть, — вину.

Второй волк откликнулся на вой собрата. Темнота была неполной, но Арин знал: темнее уже не станет. Он выбрался из укрытия и поспешил к руднику. У подножия вулкана, вершина которого растворялась в зеленоватой полутьме, Арин набрал серы и втер ее себе в волосы. Тем же желтым вонючим крошевом он измазал лицо, как следует замаскировав шрам. Потом залепил руки, спрятав под серной коркой кольцо Рошара.

Арин был одет просто и после долгого пути забрызган грязью. Со стороны он выглядел как одно большое желто-бурое пятно: не разобрать ни возраста, ни происхождения. Он очень надеялся, что присматриваться никто не станет. Арин спустился в шахту. Сердце билось гулко, казалось, его стук эхом разлетается по туннелю. Оставалось дождаться утра.

На рассвете, когда узники спустились в шахту с кирками, Арин вышел из тени и смешался с толпой, стал одним из них. Он незаметно вглядывался в их лица. Не увидев Кестрель среди заключенных, Арин испугался, что, возможно, опоздал, ведь прошел целый месяц. Он ненавидел себя за это. По пути в глубь шахты его терзали невыносимые мысли. Что, если Кестрель больна или ранена? Или ее перевели в другую тюрьму. Вдруг он зря тратит драгоценное время, пока она мучается где-то в другом месте? Думать о самом худшем Арин себе не позволял. Кестрель сильная, ее не сломить — она должна была выжить. Однако безучастные лица других узников, их пустые глаза и шаркающая походка поколебали уверенность Арина. По спине пробежал холодок.