Поцелуй ночи

- Да, поэтому неуклонно растут любые магические способности тех, кто ими обладает. Говорят, если магнитное поле Земли однажды полностью исчезнет, то люди со сверх-способностями смогут управлять силами природы.

- Не представляю.

- А еще я читала, что магнетизм лежит и в основе энергии времени. Если он каким-то образом изменит циклы времени, то, в конечном счете, изменится и пространство. Поэтому важно всегда поддерживать равновесие энергий – темных и светлых. Знаешь, что рассказала маме та могильная земля?

- Что?

- Что новое зло пришло из-под земли. Думаю, это напрямую связано с тем, что произошло со Стиной в лесу.

- Эй, Сара, а где мы? – Спохватываюсь я.

И тут сосны, словно по команде, расступаются.

Мы в долине у подножия Черной горы. Кругом сухие обломанные по верхушкам стволы молодых деревьев, каменистые выступы, развалины старинных домов и обломки выцветшей мебели. Посредине этого беспорядка - проржавевший насквозь трейлер, от которого к деревьям тянутся веревки с нанизанным на них для сушки постельным бельем.

- Добро пожаловать в мое жилище, Нея. – Смущенно улыбается Сара.

- Ого… - Выдыхаю я.

Она живет не просто на отшибе или в захолустье: Сара ютится в старом прогнившем трейлере, зажатом между развалин старинных зданий.

Проходя мимо одного из таких, я застываю в нерешительности. От строения осталась одна лишь полуразрушенная стена, а в ней - закругленное поверху окно. Преодолев пару метров по обломкам кирпичей, я встаю на цыпочки, заглядываю в него и вижу вершину Черной горы.

Ошибки быть не может.

Это то самое окно из моего сна.

20

- Красиво, да? – Сара забирается ко мне наверх по битым кирпичам. – В детстве мне нравилось смотреть через него на гору.

- Ты жила в этом доме? – Оборачиваюсь я.

Девушка подходит ближе и бросает взгляд через окно.

- Что ты, нет! – Она улыбается. – Эти дома были разрушены много лет назад. Они принадлежали саамам. Это небольшой народ, они проживали на этой земле веками, пока их не согнали отсюда за колдовство. Говорят, где-то в горах еще можно встретить их шаманов. – Сара кладет руку на покрытый песком и пылью подоконник. – Когда мы приехали сюда, эти здания уже находились в таком состоянии. Разве что эта стена была не так сильно разрушена. Я частенько играла тут в куклы.

Я оглядываюсь, пытаясь представить, как выглядел этот дом, когда его стены были в порядке, а из печной трубы шел дым. Обхожу развалины по кругу, разглядывая каждую мелочь. На одной из полуразвалившихся перегородок вижу написанную краской надпись: «Долой саамскую грязь!»

- Жестоко. – Произношу я, касаясь пальцами выцветшей краски.

Она шершавая на ощупь.

- Раньше люди были очень мнительными. Верили в колдовство и прочие штуки. Могли, например, заживо похоронить ребенка, чтобы отступила чума: выбирали из всей деревни одного мальчишку, которого приносили в жертву болезни, закопав на кладбище. Из земли потом долго слышались его крики… - Сара поднимает осколок черепицы, вертит в руках и снова бросает. – Неудивительно, что они так трепетно относились к тому, что кто-то может восстать из могилы или наслать заразу на целое стадо коров.

- Кажется, и сейчас суеверий не меньше.

- Люди стали циничнее и жестче. – Улыбается она. - Помимо суеверий есть расизм, гендерная дискриминация, бодишейминг, социальные ярлыки, ненависть, предрассудки и прочее. Ты можешь стать изгоем только из-за оттенка кожи или имени: только ленивый в школе не орет мне в спину, что я чумазая каале.

Она кивает в сторону, и я вижу на почтовом ящике, приколоченном к столбу, табличку с фамилией Фриман.

- А как ты думаешь, от чего умерла Стина? – Мне хочется смягчить разговор, переведя тему.

Девушка пожимает плечами.

- Лучше не знать. То, что бродит по лесу, дважды в год забирает жизни. Но всякий раз оно скрупулезно разделывает тело жертвы: вынимает органы, выкалывает глаза, сдирает кожу и забирает сердце. Это какое-то разумное, что ли, зло. А то, что случилось со Стиной… - Глаза Сары заполняет ужас. – Ее ведь буквально разорвали в клочья.

- Откуда ты знаешь? – Я перехожу на шепот.

Девушка подходит ближе.

- Моя мать на связи с местной полицией. Иногда они просят у нее помощи в розысках пропавших, поэтому у них с Хельвином, так скажем, пакт о ненападении. – Сара выпрямляется и разводит руками. – Если бы не это, думаю, нас давно бы отсюда попросили!

Я снова осматриваю окрестности. Возможно, когда-то здесь и кипела жизнь, но теперь дорога, соединяющая этот цыганский оазис с остальным городом, поросла травой и кустарником. Вряд ли, пребывание трейлера на этой территории законно.

- Как ты вообще здесь живешь? – Спрашиваю я.

- Привыкла. – Подмигивает Сара. Порыв ветра вздымает вверх ее волосы, и девушка ежится. – Ненавижу, когда ветер кружит в развалинах! Мне вечно мерещатся голоса! Жуть!

Жуть – это жить здесь, среди обломков старых зданий, в трейлере на окраине леса. А все остальное, по сравнению с этим, для меня – цветочки.

- Так как ты думаешь, что за зверь убил Стину? – Спешу я за Сарой, которая внезапно решает покинуть остов старого каменного дома.