Поцелуй незнакомца

На ресницах у нее блестели слезы, но она отлично владела собой. Пряча горе за решительно поднятым подбородком, расправив плечи, она направилась в другой конец коридора. Раф последовал за ней.

— Как я уже говорила, — продолжила Андриа, — мы с тобой были счастливы, но ты не ладил со своим отцом. Он всегда осуждал тебя за легкомыслие и безответственность. Боюсь, он был прав. Ты был единственным сыном, и тебя все баловали. Няня в тебе души не чаяла. И слуги тоже. В общем, все вместе они тебя и испортили. Не могли устоять перед твоим обаянием, — криво усмехнулась она. — И не только они. Мы все тебя обожали. Я даже самой себе не смела признаться, что замечаю в тебе какие-то изъяны. А они, увы, имелись. И остались. Со временем ты стал невероятно подозрительным и ревновал меня к каждому, кто бы ни приблизился ко мне. Ты мог вышвырнуть из дома любого джентльмена, приходившего к нам с визитом, и в конечном счете нажил себе кучу врагов. Ты доводил меня до того, что я чувствовала себя узницей в собственном доме. Кульминация наступила позже, когда ты обвинил меня в неверности. Ты считал, что я тайком делю ложе с Дереком. Это с Дереком-то! С человеком, который был предан нам обоим. Лучшего друга у тебя никогда не было. Как ты мог его заподозрить? Когда я пыталась тебя вразумить, ты ничего не желал слушать и прерывал мои объяснения. А потом просто взял и уехал.

— Мне очень жаль.

— И с того дня я жила с позорным клеймом, потому что о нас поползли слухи. Но мы с Дереком знали, что наша совесть чиста, и не позволили гнусным сплетням разрушить нашу дружбу. Поэтому все эти годы он оставался рядом со мной.

— Я аплодирую твоему мужеству, — криво усмехнулся Раф, проклиная себя в душе на чем свет стоит.

— Оставь этот саркастический тон, Раф, — строго проговорила Андриа, холодно взглянув на него. — Я не обязана рассказывать тебе о твоем прошлом. А если ты еще будешь делать мне замечания, как раньше, я вообще перестану с тобой разговаривать! Тебе ясно?

Он кивнул, чувствуя, как стыд накатывает на него горячей волной.

— Худшее началось после смерти Джулиана. Как я уже говорила, он умер от какой-то загадочной болезни. Доктор так и не смог поставить диагноз. Джулиан становился все слабее и таял на глазах, пока не превратился в скелет, обтянутый кожей. Я день и ночь молилась у его постели, но это не помогло. Когда он умирал, ты стоял рядом со мной на коленях и плакал.

— Должно быть, это было очень тяжелое время.

— Именно тогда ты резко переменился, Раф. Ты перестал делиться со мной своей болью. Ты стал холодным и отстраненным. Солнце, так ярко сиявшее нам, закатилось, и счастье наше пошло на убыль. Наш разрыв был уже вопросом времени. На этом фоне появление на свет Бриджит казалось почти ошибкой. Я подумала тогда, может, это начало возрождения? И какое-то время так и было. Но вскоре произошел тот инцидент с Дереком. Ты не стал ничего слушать и уехал, не сказав никому ни слова. Тебе не хватило порядочности даже попрощаться с Бриджит. И после этого ты ни разу не написал нам, Раф. — Андриа резко повернулась к нему.

Он увидел ее маленькие кулачки, но ему не хватило времени, чтобы защититься от нее.

Андриа принялась колотить его в грудь, крича:

— Я ненавижу тебя, Раф! Я так ненавижу тебя, что готова тебя убить! Ты разрушил все на свете! Ты загубил мою жизнь!

Он осмысливал эти слова, и его душили слезы. Он схватил ее за запястья и сжал их. Лицо ее раскраснелось от гнева, синие глаза метали молнии. Вглядываясь в ее лицо, Раф не увидел в нем ничего, кроме ненависти. Он застонал. Какая-то неведомая сила настойчиво подталкивала его покончить с этой болью и мрачным призраком прошлого. Но как это сделать? Разве можно что-то поправить словами?

Андриа пыталась освободить свои руки, но он только сильнее притягивал ее к себе, и в конце концов их руки оказались зажатыми между телами. Ему показалось, что он вот-вот лопнет от напряжения. Он застонал и заключил ее в объятия, крепко прижимая к себе, чтобы она наконец успокоилась.

Ее волосы сохранили свежесть роз, кожа источала еле уловимый сладковатый аромат. Все чувства его враз обострились, и голова пошла кругом. В это было трудно поверить, но Раф вспомнил этот неповторимый запах, который когда-то он так любил. Он был такой родной и знакомый, хотя и принадлежал чужой женщине.

Время перестало для них существовать. Их души беззвучно говорили друг с другом. Раф прижимал к себе хрупкое тело когда-то любимой женщины, думая о том, что готов стоять так целую вечность.

— Ты больше не сможешь причинить мне боль, — прошептала Андриа. — Я тебе не позволю. Никогда.

— Мне достанет ума этого не делать. — Раф прижался щекой к шелковистым волосам и погладил Андрию по напрягшейся спине. — Я не собираюсь снова калечить твою жизнь. Спасибо, что ты нашла в себе силы рассказать мне о том, как недостойно я вел себя раньше.

Андриа подняла к нему лицо, не делая попытки вырваться.

— Я однажды увидела тебя в Лондоне. С тобой был какой-то джентльмен. Он интересовался художницей, работавшей у миссис Хопкинс.