Поцелуй навылет

— Даже и не думай, Саския. — Фоби подумала, что сможет выписать чек и датировать его тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом в надежде, что этого никто не заметит. — Это мои волосы.

— Но это моя месть.

Под удивленным взглядом Лу Саския оттолкнула Фоби и достала свою собственную кредитную карточку.

После того как они обошли Саут-Молтон и Бонд-стрит, с угрожающей скоростью наполняя сумки покупками, Фоби и Саския заглянули в небольшое кафе, чтобы выпить сока и джин-тоника, прежде чем расстаться.

— Я заплачу, — заявила Саския, схватив счет до того, как Фоби его заметила.

Когда они вышли на Дэйвис-стрит, Фоби остановилась у магазина «Вивьен Вествуд» и начала рыться в сумке в поисках телефона Жоржет Грегори.

— Саския, я знаю, что тебе не понравится, если я снова заговорю о деньгах, — выпалила она, боясь огорчить ее, — но я беспокоюсь… Нет, не спорь!.. и я пообещала, что передам это тебе. Может быть, ты о ней слышала — она организует торжества. Флисс подрабатывает у нее пару дней в неделю, но она ищет кого-нибудь на постоянную работу. Она великолепна, хотя немного странная, и она может помочь с Феликсом.

Фоби сглотнула. «Зачем я это сказала?» — с ужасом подумала она.

Саския, которая сначала выглядела устрашающе, внезапно засияла, словно выиграла партию в бильярд.

— Спасибо, — прерывающимся от волнения голосом поблагодарила она. — Она действительно сможет помочь?

— Я думаю, она больше заинтересована в том, чтобы ты у нее работала, и она очень хорошо платит.

— Ладно. — Саския торопливо засунула записку с номером телефона в карман и опустила глаза. Э-э-э… Я не уверена, что хочу сейчас работать. Знаешь, я не особенно хорошо печатаю, и в настоящее время я с трудом выношу свою собственную компанию, не говоря уже о том, чтобы на кого-нибудь работать. Но все равно спасибо, Фредди, правда. Не только за это — за все. За то, что ты здесь. Я очень тебе благодарна.

Сильно покраснев, она поцеловала Фоби в обе щеки и быстро ушла. Фоби слышала шуршание, которое издавали ее трущиеся друг о друга бедра, обтянутые джинсами.

Когда Саския исчезла в парке Гросвенор-сквер, Фоби закрыла глаза и прислонилась к нагретым солнцем перилам, обжигающим кожу, словно раскаленное железо. Она так жалела о принятом решении, но не хотела себе в этом признаваться, понимая, что было слишком поздно отступать.

Повесив сумку на плечо, она направилась к Дьюк-стрит.

Ей казалось, что Саския стала ее тенью. Она просачивалась сквозь камни на мостовой, выглядывала из-за углов, скользила по стенам и преследовала ее повсюду.

Вернувшись в квартиру, она обнаружила, что Флисс сделала короткую остановку, прежде чем снова куда-то умчаться. В стиральной машине крутилось ее белье, на кровати Фоби лежала плитка шоколада, а на холодильнике висела очень грубая записка, адресованная «улизнувшим похитителям салата».

Но еще большее беспокойство у нее вызвала огромная корзина цветов, которую оставили на кухонном столе. Она была размером с холодильник, но издавала несравненно более приятный аромат. Все цветы, с завистью заметила Фоби, были красными. Бутоны, тесно прижатые друг к другу, словно в тех букетах, которые продают в палатках перед выходом из метро запаздывающим неверным мужьям, были красными, как приемная Жоржет.

Очевидно, Айен сумел переубедить Флисс. Неудивительно, что Окончательный Разрыв не состоялся.

— Жалкий позер, — пробормотала Фоби голосом старой угрюмой ведьмы. — А у алтаря на меня будет с любовью смотреть Дэн, — после короткого размышления добавила она.

18

Пирс оказался настолько педантичным в своей неверности, что он не просто заказал себе и Портии разные места в самолете. Он заказал два разных полета, пользуясь услугами двух разных авиакомпаний.

Если и была такая особенность, которая действительно притягивала Пирса к Портии, то этим являлось ее абсолютное хладнокровие. В самой отчаянной ситуации она проявляла резкий, бесстрастный прагматизм, присущий героине фильмов пятидесятых годов.

Позже она позвонила, кратко и смущенно объяснив, что принимает его приглашение. Она даже не подумала о том, чтобы позвонить на его мобильный телефон. Трубку взяла Топаз и крикнула, что с Пирсом хочет поговорить Шер, которая почему-то «очень себя жалеет». Ее совершенно сбил с толку прерывистый голос Портии и ее интонации женщины из светского общества. Это означало, что она произносила свое имя как «бедная Шер».

Именно в ту секунду Пирс осознал, как глупо и необдуманно он поступил, предложив Портии сопровождать его. После ее звонка ему пришлось сочинить невероятную историю о том, что Шер занята поисками рекламного агента для альтернативной презентации. К счастью, вскоре его болтовня ей наскучила, и она перевела разговор на детей. Первый раз за последние недели он с энтузиазмом начал обсуждать эту тему. В настоящее время Топаз так много читала о деторождении, что могла часами рассуждать о зачатии, менструальном цикле и женских хромосомах.