Поцелуй навылет

— ... Она вышла замуж за парня моего возраста. Мы вполне могли бы ходить в один класс в школе, — говорил Феликс, обращаясь к потолку. Ладно, я немного преувеличиваю, но этот огромный толстый болван был всего на полгода старше Джимми, и настолько туп, что при чтении одной из книг моего отца водил пальцами по строчке. Папа всегда пишет простыми словами, потому что так он быстрее выполнит одно из условий своего контракта, по которому в его книге должно быть не менее ста тысяч слов. При этом рот этого толстяка двигался очень, очень медленно — Манго видел его. — Феликс сжал руку в кулак так сильно, что побелели суставы, и прижал его к зубам. — Он прочитал книгу «Без сожаления» за полгода, и почти столько же продлился их брак. Потом она вышла замуж за какого-то режиссера и жила с ним до тех пор, пока не провалился их совместный проект, разоривший его. А сейчас, — прошипел он, — она обменялась обручальными кольцами с каким-то мультимиллионером, который настолько стар, что ходит в туалет со своим юристом с одной стороны и священником с другой. И знаешь, что самое интересное, черт возьми? Манго видел его и считает, что мама действительно любит этого дряхлого старика.

Наконец он встретился измученными синими глазами с зеленым глазами Фоби, в которых стояли слезы.

— Возможно, она любит его, — прошептал он. — Она любит его, черт возьми. Она любит всех.

Фоби знала, что ей не следует этого говорить. Она это знала. Но она сказала.

— Всех, кроме тебя?

Феликс вскочил с кровати, как упавший боксер на ринге, и через мгновение был рядом с ней.

С ужасом подумав о том, что он сейчас ударит ее, Фоби резко отпрянула, но Феликс лишь крепко прижал ее к себе, впиваясь ногтями ей в спину, словно он хватался за край окна многоэтажного дома, чтобы не сорваться вниз.

Фоби смутно понимала, что полы ее халата под надежно завязанным поясом разошлись, но Феликс ничего не заметил, или его это не волновало. Он прижался лицом к ее груди и бормотал: «Прости меня, прости меня, прости меня...» — снова и снова. Через несколько минут он успокоился, и в воздухе повисло зловещее молчание.

— Ты права. — Он рывком поднял голову и прижался к ее лицу небритым подбородком. — Ты права.

Крепко сжав губы, Фоби проследила, как его блуждающий взгляд на долю секунды потерял всякое выражение, а затем остановился на ней. В потемневших от боли глазах стояли слезы.

Через мгновение он оттолкнул ее и неверной походкой направился в ванную.

Фоби продолжала сидеть на столе, борясь с тошнотой, паникой и жалостью. Ее обуревало детское, бессмысленное желание убежать и спрятаться в норку, будто заяц, испуганный ярким светом автомобильных фар. Но она была слишком пьяна, чтобы пошевелиться, и ей некуда было идти.

— Я не хотела этого, Саския, — тихо прошептала она. — Я не хотела жалеть его.

Когда Феликс появился вновь, он казался абсолютно спокойным, хотя и очень пьяным, и вел себя так, словно несколько минут назад ничего не произошло.

Он медленно вошел в комнату и осмотрелся, с задумчивым хладнокровием проводя рукой по рыжим волосам. Затем он помог Фоби встать со стола, избегая ее взгляда, и осторожно посадил на кровать.

Фоби была так близко к коматозному безразличию и так боялась, что ее сейчас вырвет, что не сказала ни слова. Она сидела, слегка покачиваясь и отчаянно сопротивляясь силе тяжести.

Феликс мудро держал дистанцию, опускаясь на подушки, которые лежали на другом конце кровати. Небрежно развалившись, он потянулся к пустой бутылке.

— Последнее задание. Я раскручу бутылку, — медленно сказал он. — На столе.

Он протянул руку в сторону Фоби и остановился лишь в нескольких дюймах от ее колена, чтобы смять в руке рваную грязную простынь.

— На кого покажет горлышко, тот делает первый шаг.

Погружаясь в бессознательность и вновь всплывая на поверхность, она почти ничего не слышала.

— Делает что? — более или менее удалось ей произнести.

— Делает первый шаг, — повторил он и положил бутылку на стол.

Фоби удалось заставить глаза открыться как раз в тот момент, когда он с силой крутанул бутылку из толстого стекла.

Она медленно вертелась на месте.

Фоби покосилась на нее. Если бутылка укажет на Феликса, подумала она, то ему предстоит совершить акт, чрезвычайно близкий к некрофилии.

Бутылка крутилась очень медленно. Она была готова остановиться в любой момент, но продолжала двигаться по инерции. Наконец она замерла на месте, так близко от края стола, что чуть не скатилась с него.

Горлышко указывало прямо на Фоби.

Закусив губу, Феликс откинулся на подушки и неторопливо осмотрел ее с ног до головы.

— Ты должна сделать первый шаг, — выдохнул он.

Фоби закрыла один глаз и посмотрела на него. Перед ней лежали пять великолепных, доброжелательных, рыжих Феликсов. Она закрыла второй глаз и с трудом открыла первый. Четыре одинаковых Феликса с огненными волосами. Уже лучше. Она закрыла глаза. Перед мысленным взглядом внезапно возник один Феликс. Совсем не рыжий. Прекрасный высокомерный блондин. Тот, который бросил Саскию и которого ненавидела Фоби. Отлично.

— Фоби! — нетерпеливо позвал он.

Она заставила себя открыть глаза.