Поцелуй Морты

Вышколенный дворецкий отыскал на столе у Родиона сначала пачку «данхилла», потом настольную зажигалку, щелкнув ею, поднес огонек к самому кончику сигареты, которую ему пришлось самому вложить в слегка приоткрытый рот Изольды. Она глубоко затянулась и выдохнула дым красивой тонкой струей.

– Как это ужасно! – морщась, произнесла она, левой рукой вынув сигарету изо рта, а правой тщательно массируя висок.

На самом деле Изольда имела в виду не то, что ее мужу пришлось покинуть этот свет, а сильную головную боль, которая мешала сосредоточиться на самом важном вопросе: как окончательно избавиться от последнего препятствия на пути к богатству, то есть от пасынка Димы. О том, что она сама могла отправиться в мир иной вслед за Родионом, прагматичная Изольда приказала себе не думать.

– Вы не представляете себе, Алексей Сеич, как Родя страдал, какой это был ужасный момент! – воскликнула она немного театрально: о том, что случилось на самом деле, она благоразумно решила никому не говорить. – Я так испугалась…

С убитым видом, исполненным печали голосом она объяснила дворецкому, что у Родиона случился сердечный приступ, и велела вызвать «скорую помощь» для констатации смерти.

Как только Алексей Сеич спустился в холл, чтобы сделать звонок, Изольда метнулась в спальню и, стараясь не смотреть на мертвого мужа, схватила лежавший на тумбочке мобильный телефон. Внимательно следя за тем, чтобы дворецкий не услышал, набрала номер Норы, а как только та ответила, шепотом сообщила, что дело сделано, и принялась горячо благодарить за помощь. Однако Нора резко прервала словоизлияния и приказала немедленно вызвать адвоката.

– Пусть ваш Ивангер явится безотлагательно. А будет возражать – настаивайте, – исключающим возражения тоном приказала она. – Я тоже скоро буду. Все, дорогая, до встречи! – Нора оборвала разговор и нажала на кнопку отбоя.

Некоторое время Изольда сидела, собираясь с мыслями, а потом снова взялась за трубку: следовало позвонить Ивангеру и, хотя ей и не хотелось этого делать, Диме.

Полная луна за окном общежития МГУ сияла так ярко, что просматривалась вся Катина комната, за исключением пары темных углов, куда не доходило серебристое свечение. Зато кровать, на которой лежали Катя и Дима, вся была залита светом. Она подняла голову с Диминого плеча и заглянула ему в лицо, не в силах удержаться от невольной улыбки, чуть-чуть стыдливой, чуть-чуть озорной. Ей подумалось, что сегодня – волшебная ночь, лучшая в ее жизни, и зря она тяготится недобрым предчувствием, нет к тому никаких оснований. Все прекрасно, надо бы лучше, да некуда…

Катя влюбилась в Диму с первого взгляда, как только увидела его во время вступительных экзаменов в МГУ, и с каждым днем любила все сильнее и сильнее. Какие муки ревности ей пришлось вынести, когда однокурсницы при ней обсуждали сердечные дела Димы и Лены Апулевич! А когда прошел слух о неминуемой их женитьбе, Катя готова была наложить на себя руки. Сколько раз она плакала по ночам, зарывшись лицом вот в эту самую подушку, на которой сейчас лежит Димина голова. И сколько раз она была готова взяться за приворотные свечи, чтобы решить проблему одним махом.

Только чудом удержалась она от этого шага, потому что прекрасно усвоила материнские уроки – приворот никому не приносит счастья и радости. Если не исчахнет привороженный от неизлечимой, невесть откуда взявшейся болезни или не погибнет в результате нелепого несчастного случая, то будет пить, гулять, изменять приворотчице направо и налево, бить ее смертным боем, вот только уйти не сможет, зато превратит ее жизнь в настоящий ад.

А Кате хотелось счастья, хотелось любви и крепеньких, здоровых детей – много мальчиков и девочек. Хотелось гладить рубашки и варить борщи, начинать и заканчивать свой день поцелуями. Она была уверена, что Дима именно тот человек, от которого она хочет рожать детей. И если сегодня они вместе, значит, на их стороне сама судьба, и все теперь будет хорошо.

Дима застонал во сне, лицо у него стало напряженным и испуганным. «Дурной сон», – подумала Катя и, легонько подув ему на лоб, помахала над его головой ладонью – лицо Димы разгладилось, дыхание стало ровным. Катя тихонько сползла со скрипучей кровати и, подойдя к окну, распахнула его. Свежий ветерок был таким приятным, ночь такой спокойной и светлой, а счастье таким полным, что она не сразу услышала стоны Димы. Катя оглянулась – он беспокойно метался на постели.

Во сне Дима видел себя со стороны. Он оказался на том же бесконечном кладбище, раскинувшемся на плоской равнине. Ровные соты могил внушали и беспокойство, и страх, и почтение. В небе все так же кружились ангелы, из-за великого множества похожие на кучевые облака, постоянно менявшие форму. Они заслоняли источник света, но, вопреки всем законам природы, он был везде: мертвенный, вездесущий и не дававший тени.