Поцелуй Крови (ЛП)

Рука толкнула дверь, и она заглянула внутрь… и да, вот он, лежал на белых

простынях на невероятно огромной больничной койке, на которой даже он казался карликом.

Его глаза были закрыты, дыхание – неглубоким. Его кожа… не сильно отличалась от белых

простыней… не считая ужасных порезов на его лице, горле, его… всем теле, повязки

накрывали самые страшные из ран.

Заходя в комнату, Пэрадайз захлопнула дверь быстрее, чем планировала, и принялась

ждать, пока он обратит на нее внимание.

– Что? – спросил он, не открывая глаз.

Она подошла к кровати… инертно задумалась, сможет ли когда-нибудь ее сердце не

стучать так бешено в присутствии этого мужчины?

– Почему ты отказываешься от кормления? – спросила она.

– Почему ты меня достаешь?

– Ты отверг Избранную?

– Почему ты не с классом?

– Я травмировалась. Меня не пускают туда.

Ее слова заставили его повернуть голову и поднять веки.

– Ты в порядке?

– Я бы показала, не будь это средний палец.

– Ты врезала мне по яйцам, забыла? Думаешь, меня волнует твой палец?

– И это будет не первый раз. Я уже показывала средний палец тебе и Пэйтону в

коридоре.

– После удара по яйцам у меня провалы в памяти.

Она хотела сесть на край койки, но боялась того, что предлагала ему.

– Ты можешь взять мою вену. Правда.

Крэйг уставился на нее.

– Я могу задать вопрос?

– Прошу.

– Ты родилась в семье спасителей? У тебя это в генах? Потому что я еще не встречал

большей занозы, а это поведение в духе Матери Терезы не может быть приобретенным. Мир

– слишком ужасное место для этого.

– Они не отпустят тебя домой.

– Они не могут удерживать меня силой.

Она рассмеялась.

– Это Братство. Я твердо уверена, что никто не выйдет отсюда без их разрешения.

Стиснув зубы, он замолчал.

– Брось, тебе станет лучше. – Пэрадайз подняла левое запястье. – И меня перестанут

мучать угрызения совести за… ну, в общем, да.

– Ты же в курсе, что я отослал Избранную.

Пэрадайз закатила глаза.

– У тебя поразительная способность вести себя в стрессовых ситуациях по-идиотски.

Ты вырос в семье придурков или это «ужасный мир» научил тебя такой самозащите?

– Ужасный мир убил всю мою семью. Двоих – прямо на моих глазах. Так что да, эта

реакция пришла с опытом.

Уронив руку, Пэрадайз опустила взгляд.

– Прости. Я не…

– И к тому же, ты не боишься, что я сделаю что-то недозволенное?

– Что, прости?

– Ты видела, что произошло в спортзале, когда довела меня. Ты прекрасно понимаешь,

что я имею в виду.

Пэрадайз ощутила, как ее тело начало разогреваться… и тогда она призналась, по

крайней мере, себе, что пришла сюда, предлагаю свою вену, потому что хотела еще… что бы

это ни было… с ним. Этой связи. Этого… электрического притяжения.

Этой сексуальной нужды.

Была всего одна возможность, чтобы наверняка добиться этого – предложить

истощенному мужчине свою вену: она, конечно, была девственницей, но не наивной дурой.

– Девочка, тебе нравится играть с огнем? – прорычал он. – Потому что если

продолжишь на меня так смотреть, то я спалю тебя дотла.

Даже не открывая рта, Пэрадайз поняла, что лишилась дара речи. Поэтому вместо

ответа она просто и молча предложила свое запястье.

Когда Крэйг не взял ее руку, она повысила ставки, поднеся запястье к своему рту и

пронзив плоть собственными клыками.

Это все решило.

Когда воздух наполнился запахом ее крови, Крэйг закатил глаза, а его тело дернулось

под укрывавшим его покрывалом, бедра и ноги заерзали.

– Возьми мое запястье, – сказала она хрипло. – Это поможет тебе.

Выбросив руку, он грубо сжал ее предплечье, дергая к себе запястье. Но прежде чем

укусить, Крэйг посмотрел на нее диким взглядом.

– Тебе придется звать на помощь.

– Почему? – выдохнула она.

– Прямо сейчас. Давай.

Но он не стал дожидаться ее ответа. Он дернул ее на себя… а потом с животным

рыком прокусил ее кожу, хотя она уже сделала для него ранки. Когда он начал пить большими

глотками, Пэрадайз ощутила эротический разряд, пронзивший ее тело. Открывая рот, чтобы

дышать, она уперлась рукой в кровать, чтобы не рухнуть на мужчину. Ее разум отключился,

остались только инстинкты, и тело точно знало, чего оно хотело… обнаженной кожи на

обнаженной коже, его мужественность в ее лоне, вбивающуюся… кончающую.

На хрен девственность.

Буквально.

И он думал о том же. Пока Крэйг кормился, его взгляд блуждал по ее лицу, горлу,

груди… и что-то происходило под покрывалом, его бедра двигались, грудь выгибалась, на

лице застыло выражение боли, словно желание было невыносимым.

Нет, она не станет звать на помощь.

Да, это было чистым безумием, но все было неважно… и смутно, на задворках

сознания мелькнула мысль, что именно поэтому кормление так тщательно надзиралось для

женщин ее класса: никаких криков о помощи. Она не хотела, потому что не желала

останавливать все, что произойдет дальше… этот жаркое, дикое мгновение не касалось ее

происхождения из семьи Основателей. Не касалось особняка, в котором она жила, ее отца

или денег на банковских счетах. Положения в обществе и престижа.