Поцелуй койота (ЛП)

Эта охота была плохой идеей с самого начала. Она обернулась не просто маленьким развлекательной командной вылазкой, а кошмаром, который с каждой минутой становился все хуже. Не стоило соглашаться на это, надо было продолжать пытаться вернуть Сэму душу. Да, он был в ярости, когда Сэм позволил обратить его в вампира, да, его ранило то, что новой версии Сэма всё равно, жив он или мертв, но он просто не мог позволить себе махнуть на брата рукой. В конце концов, кровь есть кровь, и Сэм – единственное, что у него осталось.

Стоя на коленях в пыли около почти бездыханного тела брата, Дин внезапно сообразил, что понятия не имеет, что случится с душой Сэма, если тело умрет. Она останется запертой в Клетке навечно? Дин не собирался допустить подобное. Они настолько завязли в этом, что единственный выход – пробиться наружу.

Кажется, он несколько раз услышал слово «policia» в рядах зевак и, повернувшись к толпе, выразительно замахал руками:

– No policia! Por favor, no policia[1]!

Потом из толпы появилась Шочи, закричала что-то по-испански и бросилась к Дину.

– Он?..

– Жив, – ответил Дин. – Едва.

Подобрав дротик, Шочи понюхала его, потом понюхала приоткрытые губы Сэма:

– Кажется, снотворное. Наверное, этот дротик предназначался для Клаудии.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дин.

– Потому что, если бы это был традиционный яд нагвалей, у него были бы судороги и кислотно-желтая пена на губах.

– А где Клаудия?

– Они ее забрали.

Дин сжал кулаки:

– Мертвую?

– Надеюсь, нет.

Громко сигналя, подъехала черная побитая «Эль Камино». Из нее высунулся плотный молодой человек с длинными кучерявыми волосами и в футболке с «Cannibal Corpse[2]». Окликнув Дина, он махнул на открытую платформу.

– Пойдем, – Шочи взяла Сэма за лодыжки. – Погрузим его назад.

Дин схватил брата под мышки, и общими усилиями они втащили его на платформу «Эль Камино». Дин залез следом, а Шочи села впереди. Не успела она закрыть дверцу, как водитель бросил автомобиль в поток транспорта. Заднего бортика не было, так что Дину пришлось одной рукой придерживать Сэма, а другой покрепче цепляться за борт, чтобы не выпадать каждый раз, когда водитель нажмет на газ.

«Эль Камино» везла их по запутанным мощеным улочкам Гуанахуато. Казалось, во всех этих случайных перекрестках, извилистых переулках и влажных тоннелях нет ни малейшей логики. Если и встречались светофоры и дорожные знаки, то выглядели они обычной формальностью, на которую никто не обращал внимания. В этом городе перемещение между двумя пунктами скорее напоминало театр импровизации, нежели собственно вождение. На самом деле городок был маленький и красивый, полный прекрасных зданий, церквей и театров, но Дин смотрел только на Сэма и очень хотел, чтобы тот очнулся.

Водитель остановил машину перед рядом магазинов, ни один из которых не работал. Шочи вылезла из автомобиля и подошла к Дину, чтобы подсобить с Сэмом. Когда они вытащили его, Шочи окликнула водителя и помахала. Тот приветственно вскинул руку и уехал.

– Кто это был? – поинтересовался Дин, поудобнее перехватив брата.

– Не знаю, – отозвалась Шочи. – Сказал, что его зовут Алехандро.

– И почему он нам помог? – Дин проводил «Эль Камино» взглядом.

– Запал на мою задницу.

Дин хохотнул и снова перехватил брата:

– Не могу поспорить. Куда его нести?

– Сюда, – Шочи указала подбородком на дверь без опознавательных знаков.

Она постучала, и открыл человек лет на вид чуть за шестьдесят. Дин не понял, мужчина это или женщина. Черты лица были резкие, тяжелые, мужеподобные и без следа косметики, зато пушистые белые волосы – длинные, тщательно уложенные и завитые. Одежда была простая, черная и свободная, если не считать ярко-пурпурного шарфа с блестками и бусинами по краю. Все толстые пальцы унизывали кольца с камушками, зато ногти были короткие и некрашеные. Плюс фиолетовые ковбойские сапоги.

Шочи назвала себя и Дина. Незнакомец назвался Луло, обменялся с ней несколькими испанскими словами и пригласил их зайти. Голос Луло ничегошеньки не прояснил – слишком низкий, но тон явно женский.

Они оказались в захламленной комнате, которая выглядела так, будто ее обставлял индейский Либераче[3]: с потолка, будто в полете, свисал манекен в полный рост, одетый в наряд, который мог бы выбрать трансвестит, играющий Покахонтас в Лас-Вегасе. Тут было полно безвкусных томагавков, головных уборов с перьями и прочих «индейских» финтифлюшек, от руки дополненных всевозможными блестящими штрихами. Один угол целиком отводился под тщательно изготовленный алтарь, заваленный свечами, ладаном, монетами и маленькими зеленоватыми апельсинами. Над алтарем располагалось изображение полуголого человека с головой койота и красной флейтой. Дин так понял, что это Уэуэкойотль. Луло знаком велел Дину уложить Сэма на розовый бархатный диван, затянутый плотным пластиковым чехлом.

Луло осмотрел Сэма, потрогал его лоб и запястья, понюхал дыхание, откинул волосы с лица.