Поцелуй, Карло!

– У вас сохранились те итальянские флажки с Дня Колумба и американские с Четвертого июля? – обратилась Калла к Джио.

– Они в кладовке внизу.

– Достань их. Это придаст седану официальности, – сказала Калла, смиряясь с предстоящим лицедейством.

Ники улыбнулся ей.

– Что? Во время войны к нам на спектакль приезжал посол Америки в Гуаме. Я помню флаги.

– Мне понадобится выходной костюм, – сказала Гортензия. – Мой воскресный костюм.

– Поехали, – сказал Доминик. – Я отвезу миссис Муни домой. Ники, подхватишь ее на пути из города.

Гортензия заскользила по лестнице, словно танцовщица, пока Доминик открывал пассажирскую дверь такси.

– Давайте, Гортензия! – распорядился Дом, уже стоявший рядом с Домиником.

Дом никогда не называл Гортензию по имени. Она бросила на него выразительный взгляд, потом пригнулась и уселась в машину. Доминик завел мотор и вынесся из гаража.

– Заводи седан, Джио! – заорал Дом.

– Мне нужна одежда, – крикнул Ники.

– Я принесу костюм! – И Мэйбл загрохотала по ступенькам.

– Не забудь мои лучшие носки, Мэйбл! И бритву! – выкрикнул Ники. – И мне нужен мундир. Парадный. Парень на плакате был в мундире.

– У меня есть тот, что мы надевали на принца Хэла в «Генрихе IV». Он в кладовке в костюмерной.

– Тридцать четвертого размера?

– Ты влезешь.

Ники сунул телеграмму в карман.

– Что вы собираетесь делать с Алом Де Пино?

– Мы позаботимся о нем, – кротко сказал Дом.

– Вы его не убьете, надеюсь?

– Конечно, нет! – Дядя Дом хрустнул пальцами.

Ники и Калла сбежали по ступенькам и уже сели в седан, когда в гараж влетела Мэйбл с костюмом, ботинками и набором для бритья. Она закинула все это на заднее сиденье так, словно вещи были охвачены огнем, отступила и погладила свой беременный живот. Дом полез в карман и протянул Нику пачку денег.

– Держись подальше от Филли, пока я не дам знать.

– Спасибо, дядя Дом. Не плачьте, тетя Джо.

– Если с тобой что-то случится, я этого не перенесу.

– Если со мной ничего не случится, то этого не перенесу я.

Ники чмокнул тетю Джо и стремительно выехал из гаража.

Калла держалась за ручку дверцы, пока Ники мчал по улицам.

– Что ты имел в виду, когда сказал «если со мной ничего не случится»?

– То, что ты слышала. Если со мной ничего не случится, то я зря прожигаю жизнь.

– Что не так с твоей жизнью?

– Всё. – Ники поправил зеркало заднего обзора.

– Почему ты порвал с Пичи?

– Я ее не люблю.

– Разворачивай машину.

– Что?

– Ты так не думаешь. Иди к ней. Скажи, что ошибся.

– Но я не ошибся.

– Она прекрасная девушка. Она подходит твоей большой семье. Она смотрит на тебя так, словно ты Марк Антоний и только что пришвартовал баркас в ее порту. Любовь к тебе превратила ее в Клеопатру.

– Я не хочу жениться.

– Конечно, хочешь.

– Откуда ты знаешь?

– Ты струсил, у тебя от страха даже ноги похолодели. А она может их согреть. Она же загорается, как мигающая лампочка на этом дереве, когда ты рядом с ней.

– Я буду послом. – Ники вцепился в руль. – И ты меня не остановишь.

– Ты не посол.

– Что плохого в том, чтобы дать людям то, чего они хотят? Зачем портить совершенно чудесный юбилей?

– Ты обманываешь людей.

– Чем это отличается от исполнения роли Себастьяна?

– Тебя потянуло к искусству, и теперь ты думаешь, что найдешь в нем все ответы. Театр – твоя религия, и если ты встречаешь иноверца, то он должен уйти с дороги. Но это ошибка! Когда сияние потускнеет, ты поймешь, что Пичи – твоя судьба. У тебя хорошая работа. Ты из семьи, где тебя любят. У тебя был план. Ты был воодушевлен новым домом и парковкой перед ним, и свадьбой, и миндальным драже. Все это затевалось из любви и ради любви. И что у тебя осталось в итоге?

Ники так резко свернул в переулок за театром, что Каллу отбросило вбок. Он повернулся к ней:

– Все хорошо?

Она кивнула.

Он выскочил из машины и крикнул:

– Скорей!

Они пронеслись стрелой через служебную дверь, по коридорам, слетели со ступенек и ворвались в костюмерную. Калла отперла кладовки с костюмами, включила свет и начала расправляться с вешалками, перебирая мужскую одежду.

– Быстрее, Калла, быстрее.

– Вот. – Калла держала в руках ярко-синий мундир с золотыми эполетами и брюки с белыми лампасами.

– Немного безвкусно, но сойдет.

– Ты не примеришь?

– Нет времени.

Ники прихватил широкий пояс из белого атласа с какого-то вечернего платья.

– Спасибо, Калла.

И выскочил из костюмерной.

Калла вышла в коридор и прокричала вдогонку:

– Ты мог бы всего этого избежать, если бы помирился с невестой.

– Все кончено, – завопил он в ответ.

– Это ошибка!

Калла услышала, как хлопнула служебная дверь.

Ники бросил мундир на заднее сиденье машины и вырулил на Честнат-стрит, которая должна была переулками вывести его к дому 103 на Шарлот-стрит.