Поцелуй Иуды

– Ты никогда не станешь ручной. – пробормотал он, разорвав поцелуй. – Твой дружок этого так и не понял. В том его ошибка. – поведал он, отрезвляя словно пощёчиной.

– Если маленькая и глупая устрица не желает быть съеденной и не хочет раскрываться, можно взять нож и раскрыть её против воли. Разломать, раскрошить её защиту. – зло рассмеялась Анита.

– Ты не глупая. Просто ты устала. Быть слабой не страшно, малыш. Страшно не найти того, кому эту слабость можно показать.

– В чём твоя слабость, Магницкий?

– В том, что я не умею жить ради себя. – легко признался он и, наконец, отпустил.

Он убрал руки, слез с неё, перекатившись на вторую половину кровати. Анита отрешённо проводила его взглядом. И не смогла признаться, что без него стало холодно и… и пусто. Стало страшно, больно, одиноко! И Ани ненавидела его в этот момент. Настолько сильно, что хотелось разреветься в голос. Кричать и обвинять его. А ещё хотелось, чтобы он успокоил. Чтобы обнял, прижал к себе, чтобы нашёптывал на ухо беспорядочные и не имеющие смысла слова. Но Магницкий этого не делал. Он очень внимательно на неё смотрел.

– Попроси. – вдруг выдал сдавленным шёпотом. Анита напряжённо сглотнула.

– Отпусти меня…

– Попроси о том, чего хочешь сейчас.

– Отпусти. – повторилась она и отвернулась, не желая видеть осуждения в его глазах.

– Упрямая, значит? – зло выговорил он и поддакнул самому себе согласным кивком.

Магницкий соскочил с кровати, а вернулся с малюсеньким ключом в руках. Браслеты наручников звякнули и остались висеть на витых прутьях. Дальше он с лёгкостью развязал путы на ногах. А для убедительности ещё поддёрнул и тряханул Ани, призывая к движению.

Её тело отозвалось на все манипуляции протестом. Замлевшие руки и ноги отказывались слушаться. Прилив крови отдавался тысячей пронизывающих насквозь игл. Но она встала и пошла. Не оглядываясь и будто бы не сожалея.

– Да какого чёрта! – взревел за спиной Магницкий и нагнал её в несколько скорых шагов.

Он схватил её, стиснул до боли, до хруста в рёбрах. Выдавил напрочь весь воздух, все силы, всю дурь! Развернул в своих руках и сжал ладонями лицо.

– Да что ты творишь?! – сдавленно прорычал, призывая к сознанию. – Неужели… неужели ты бы ушла сейчас? – поразился он пониманию и вдруг осознал: да, ушла бы. Да, и не подумала бы обернуться. – Тебя нельзя отпускать, да? – догадался, внимательно всматриваясь в её лицо. – Нельзя отказываться, нельзя оставлять одну? Тебе нельзя давать выбор?

Она отрицательно качнула головой.

– Тогда я всё решу за тебя.

– Нет…

– Нет?! – зло рассмеялся он. – Нет – нельзя или нет – не отпускай?!

Ани попробовала отвернуться, но Магницкий уже слетел с орбиты. Он давил, он настаивал, он хотел управлять! Сжал пальцами лицо, не позволяя разорвать взгляд. Сбросил её неуверенные пальчики со своих предплечий, когда попыталась остановить. Безжалостно встряхнул, провёл большими пальцами от углов нижней челюсти к самому подбородку и надавил, выворачивая голову вверх. Подавал самому себе. Чтобы контролировать глаза, губы, мысли! Больше не ждал ответа, отчаянно брал, заставляя поддаться, согласиться, принять его и его истину. А ещё силу, помощь, поддержку!

– Не отпускай. – наконец, осмелилась Ани попросить.

Из её глаз уже вовсю сыпались слёзы, в теле нарастала слабость. Она действительно устала. Быть одна, бороться, сопротивляться. Она так жаждала, чтобы её просто хотели, просто любили. Не так, как Андрей – отобрал, сокрыл, спрятал; не так, как Пашка – подчинил, доказал, заставил. Не нужно было слепого поклонения, не нужно взглядов, сродни тех, что посылают богиням. Хотелось быть нужной, необходимой, единственной. И только сейчас она это чувствовала. С ним. Ждала его. Так долго. И того чувства совершенства, которое поселялось в душе при одном только его взгляде, при обращении, при нечаянном касании.

Магницкий не жалел и не сомневался. Не ждал её отклика, а готов был отдать всего себя. Он порывисто стягивал белоснежную сорочку, осыпая беспорядочными поцелуями ключицы и грудь, вместе с бельём сдирал рваные джинсы, которые свободно болтались на бёдрах. Сминал её тело, срывая с губ громкие стоны. Гладил то нежно, то с сумасшедшей силой. Толкался в неё и вжимал в себя. Было хорошо. Было предельно честно.

Он припёр Ани к стене, подхватывая её под ягодицы. Повёл ладоням по бёдрам, призывая обхватить себя ногами за спиной. Отстранился, только чтобы освободить член и тогда вошёл. Двигался резко, сильно. Ани жмурилась от боли и стонала от возбуждения. Она кричала, когда Магницкий сжимал зубами соски и содрогалась, когда ласкал их языком. Принимала всё, что он готов был отдать, ничего не требуя взамен. Чувствовала его руки, его плотоядные взгляды, его нескромные желания. И она расплакалась. Всё-таки разревелась в голос, не сдержалась, когда, кончив, он отпустил её. Без его поддержки чувствовала себя пустой и никчемной. Без его внимания казалась себе бесполезной и будто неживой.

Глава 21

– Поговори со мной. – попросил Магницкий осторожно.