Поцелуй ягуара (ЛП)

Мужчина двинулся по кровати, каждое движение мускулов, каждый изгиб его длинного, мускулистого тела посылали вспышку горячего вожделения в ее лоно.

Боже, этот мужчина был просто великолепен.

— Я не буду заниматься с тобой любовью, пока ты злишься, — холодно сообщила она ему, или, по крайней мере, попыталась сохранить хладнокровие, в ее голосе, возможно, чувствовалась легкая дрожь возбуждения. Потому что он действительно заводил ее.

— Я не злюсь, — блеск крепких белых зубов в уверенной, предвкушающей улыбке. — Я кое-что решил насчет тебя, cher. Какой бы упрямой и независимой ты ни была, ты начинаешь верить, что причина, по которой ты делаешь что-то, не так важна, как тот факт, что тебе разрешают это делать. Ты желаешь, чтобы тебе дали разрешение.

— И что?

Она настороженно наблюдала за ним, отступая назад, когда обнаженный, возбужденный и властный, он направился к ней.

— Сегодня вечером, любовь моя, ты узнаешь, что в вопросах твоей безопасности этого не допустят. Первый урок начинается сейчас.

Натали вскрикнула, увидев, как напряглись мышцы на его груди, но к тому времени, когда она увидела это, бежать было уже поздно. И было уже слишком поздно спасать халат, в который она оделась после душа.

Ткань порвалась и соскользнула на пол, а клочья ткани были отброшены секундой позже. Натали в изумлении уставилась на свою обнаженную грудь, потом подняла глаза на Сабана.

— Это было так неправильно, — пробормотала она.

— Ах, но разве это было так же неправильно, как бросить мне вызов, ускользнуть от меня и чуть не быть похищенной?

Сабан пригрозил ей пальцем.

Прежде чем Натали успела подумать о побеге, она обнаружила себя лежащей на спине, легкие, хлопчатобумажные пижамные штаны взлетели в воздух, когда Сабан перебросил их через плечо.

Теперь она была обнажена. Голая, горячая и мокрая, и будь она проклята, если позволит ему уйти.

Она дернулась, чтобы подняться с кровати, но тут же почувствовала, что ее толкают назад, перекатывая на живот, и тяжесть мужского тела, а широкая мозолистая ладонь прижалась к ее лопаткам, удерживая ее на кровати, несмотря на все усилия.

— Я же сказала, что сожалею, — выпалила она. — Чего ты еще хочешь? Я больше не буду этого делать.

Его другая рука погладила изгиб ее ягодицы, а кончики пальцев легонько прижались к узкой складочке.

— Сабан, я люблю тебя. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Клянусь, я уже выучила свой урок, — ладно, она ошиблась, она была неправа, но она была достаточно взрослой, чтобы признать это. — Тебе не следовало так уходить. Ты не должен был оставлять меня.

— Я никогда больше не покину тебя, cher, — эти слова прошептали ей в поясницу за секунду до того, как его губы коснулись ее плоти. — Если ты еще когда-нибудь будешь такой глупой, я отшлепаю тебя на месте.

Его рука легко опустилась на изгиб ее попки.

Натали застыла, широко раскрыв глаза от невероятной вспышки жгучего удовольствия, прорвавшейся сквозь нервные окончания.

— Сабан.

Неужели этот слабый хныкающий звук действительно слетел с ее губ? Она звучала как нимфоманка, умоляющая о большем.

— Ты будешь хорошей девочкой в будущем, не так ли, cher?

Акцент звучал так невероятно сексуально, что она почти кончила от одного этого звука.

— Это смешно, — воскликнула Натали, когда еще один сильный шлепок приземлился на ее зад, посылая этим тепло удовольствия, обернувшееся вокруг ее уже набухшего клитора.

Его рука опускалась на ее задницу снова, снова. О,боже, она чувствовала, как ее плоть горит, краснеет, и она знала, что должна быть возмущена, разъярена, но вместо этого она горела от возбуждения.

Натали чувствовала влагу между бедер, покрывающую ее киску, распространяющуюся вдоль клитора и увеличивающую его чувствительность.

— Я больше не уйду, пара, — Сабан наклонился вперед, его губы прижались к ее плечам, а зубы заскрежетали по спине. — Я буду любить тебя до тех пор, пока ты не поймешь, что в этой жизни для меня не существует ничего, кроме тебя. Я буду защищать тебя, иногда, от самого себя, — он укусил ее за плечо. — Но я никогда больше не покину тебя.

Его рука скользнула между их телами, нашла влагу, собирающуюся вдоль набухших складочек, и Сабан зарычал, будто изголодавшийся.

Его прикосновение было подобно пламени. Она чувствовала, как внутри нее разгорается наслаждение, как ее тело молит о большем. Ей следовало бы бороться с ним, но Натали не могла найти в себе силы отказать себе, не говоря уже о нем, в том, что он мог ей дать.

То, что, как она знала, нужно им обоим.

— Кончи, cher.

Натали нетерпеливо обернулась, когда он поднялся, поворачивая ее к себе. Ее руки обвились вокруг его шеи, притягивая его грудь к ее груди, а его губы к своим.

Она хотела этого поцелуя. Сгорала от желания, умирала от желания. Когда они поцеловались, то поцелуй был наполнен вкусом дикой похоти и бурных эмоций. Гнев и страх пронизывали каждую каплю страсти, каждое движение губ, их стоны смешивались, а руки ласкали.