Поцелуй Фемиды

Саша понял, что разговор неуклонно катится в сторону «оказания спонсорской помощи». Но ему не хотелось брать инициативу на себя. Пусть опер сначала выговорится и четко даст понять, что именно администрация СИЗО хочет поиметь с «богатого постояльца».

— Был тут у нас один пассажир. Проездом через Чехию, Германию и Швецию в Красносибирск. Делился опытом отсидки в Шведской тюрьме. Там, говорит, задержанному на выбор предлагают цветное постельное белье или белое, одиночную камеру или общую. Причем, заметьте, национальность сокамерников — русские, украинцы, там немцы — тоже на выбор! Сиди, дескать, с кем тебе комфортнее. А кроме того, пятиразовый «шведский стол», Интернет, тренажерный зал и даже, извините, дамы определенного сорта — тоже за счет заведения. Чтобы не возникало ненужного психологического напряжения, — капитан Балко с удовольствием и, очевидно, не в первый раз рассказывал полюбившуюся историю. — Мы вам, понятное дело, такого сервиса предложить не сможем. Но имейте в виду: сегодня следственный изолятор — совсем не тот, что бы лет пять-десять тому назад. Человек, у кого есть средства, многое может Себе позволить. Телевизор? Пожалуйста. Холодильник? Да ради бога. Евроремонт в камере? С дорогой душой, Вы вот лично как оцениваете уровень комфорта в своей камере?

— Да можно немного подшаманить, — осторожно согласился Белов. — И кран хорошо бы заменить.

— Подшаманить можно, — в тон ему согласился Балко. — Разумеется, насколько позволяют инструкции. Коврового покрытия и обоев с розами не обещаю. А вот свежую кафельную плитку и побелку-покраску запросто можно устроить.

Когда был обозначен примерный круг притязаний, разговор пошел легче. Буквально после нескольких, мягко отклоненных Беловым «пробных шаров», они с капитаном выбрели на тему, которая устаивала обоих. Взамен устаревшей и никуда не годной пекарни решено было установить новую, канадскую, наподобие той, какая уже имеется на «Красносибмете».

Так Белов попал в почетные спонсоры, и в качестве невиданного поощрения лично капитан Балко в сопровождении дежурного провели для него небольшую экскурсию по изолятору.

Во-первых, была показана отделанная по последнему слову душевая комната. Испанская кафельная плитка нежнейшего розового цвета и сверкающие хромом душевые краны самой навороченной конструкции могли бы сделать честь любому модному оздоровительному комплексу в столице. Факт, могли, бы! Если бы не маленькое аккуратное смотровое окошечко в кафельной стенке. В душевой было подозрительно чисто и душисто. Скорее всего, эту комнату используют не по прямому назначению, а исключительно для проведения экскурсий. По крайней мере, Белов, впервые прибывший в изолятор, был подвергнут «санобработке» в совсем другой «баньке»: старой, с потеками ржавчины на стенах и обросшей многолетней слизью.

Вторым ценным экспонатом в ходе осмотра была комната, в которой тоже очищались, но не телом, а душой. Чтобы попасть в нее им пришлось даже пересечь тюремный двор и войти в отдельно стоящий блок, еще более мрачный, чем тот, в котором находилась Сашина камера. Молельная комната, она же часовня, буквально сверкала чистотой и позолотой и до такой степени не вписывалась в общий интерьер изолятора, что производила впечатление топорно сделанного телевизионного монтажа.

Мельком Саша отметил две-три старые и, вероятно, ценные иконы, но по большей части изображения святых были новыми и лаково посверкивали нежными пастельными оттенками. Внезапно на память пришел образ блаженного друга Федора Лукина. Причем этот образ не исчезал, а прочно засел в сознании, настойчиво требуя связи с этой чудной обителью духа и детально обдумывания на досуге.

— Один наш очень известный и богатый «клиент» — не буду называть его имени, вы и так догадаетесь — вложил сюда кучу денег и собственного труда, — с гордостью поведал экскурсовод. — Очень набожный оказался человек. И до сих пор, хотя сам давно на свободе, не забывает нашего учреждения. На каждый церковный праздник присылает подарки и всякие еще «приблуды». В смысле, иконы.

— И что же, сам отец Игорь приходит сюда службы служить? — поинтересовался Саша, назвав имя настоятеля местного собора.

— Нет, ну что вы, не тот уровень. Два отца Василия приходят по очереди: то один, то другой.

В свою камеру Белов вернулся в странном расположении духа Интересно, почему ему так настойчиво вспоминается Федя Лукин?.. До обеда было еще далеко, время прогулки было потрачено на беседу и экскурсию с опером. На сером казенном одеяле стопочкой лежали газеты — единственная бесплатная привилегия, которой на данный момент ему удалось добиться. Но ознакомиться с прессой в этот день ему было не суждено. В следующий момент Саша почувствовал, что за ним наблюдают, а еще через секунду в замке завозился ключ.