Поцелуй Фемиды

Будучи человеком, наделенным живым воображением, Виктор Петрович будто бы воочию представил себя любимого, упакованного в такой вот решетчатый «стакан», и поежился. В этом ящике, наверное, даже невозможно присесть на корточки, а можно только стоять по струнке.

Следом в его фантазиях возникла другая картина: молодой человек, стройный, плечистый, с красивым лицом затравленно смотрит сквозь прутья решетки. Все-таки поразительно, с какой легкостью внешние обстоятельства способны менять людей! Самоуверенного красавца превратить в дрожащий кусок мяса, гордеца трансформировать в подхалима и труса… Картинка получилась такой выпуклой и зримой, что захотелось сохранить ее в памяти и спокойно еще раз рассмотреть в деталях перед сном.

— От этих «стаканов» в скором времени придется отказаться. Правозащитники недовольны, добиваются запрета.

— Все это популистские выходки, — поморщился представитель президента. — Знаем мы этих правозащитников. Существуют на средства иностранных грантов. Можно сказать, едят с руки у западных воротил. Позор!

— Отрадно то, что человек вашего уровня понимает это, — осторожно согласился его собеседник.

Поскольку начальник тюрьмы сам начал этот разговор, Виктор Петрович счел уместным подхватить и развить тему гуманности и суровости в самом широком, философском ее аспекте. Разговор между двумя чиновниками не содержал ничего личного, а затрагивал такие, можно сказать, общечеловеческие категории как «порядок и дисциплина», которые, как известно, превыше всего в любом учреждении, а уж в следственном изоляторе особенно.

— Перед законом все равны. И мелкий жулик, и зарвавшийся олигарх, не так ли? — весомо и со знанием дела сказал Зорин и искоса взглянул на своего собеседника, проверяя реакцию.

На лице начальника следственного изолятора проступило явное облегчение. Он-то опасался, что комиссия под руководством представителя президента, подобно нервным правозащитникам, начнет ужасаться и сетовать на бесчеловечные условия содержания людей, чья вина пока еще не доказана. А этот мужик, Зорин, похоже, понимает ситуацию правильно.

— Здесь ведь не санаторий-профилакторий, — продолжил свою мысль высокий чиновник. — Путевку этим господам сюда не профсоюз предоставил — сами заработали!

При этом Зорин хохотнул и по-мальчишески подмигнул начальнику учреждения, тоже, кстати, повеселевшему. Нет, нормальный все-таки мужик, этот Зорин, хоть и важная птица-

Мужской разговор еще какое-то время касался «равенства перед законом», причем всеобщего, не взирая на личности и былые заслуги. Еще раз подтвердили мысль о том, насколько неуместными в подобных учреждениях могли бы быть ложно понятая гуманность, и интеллигентская мягкотелость — ведь речь идет прежде всего о безопасности общества, а не о личных симпатиях.

— По слухам, здесь у вас все-таки достаточно мягкие порядки. Телевизоры, холодильники, мобильники… — сказал Зорин.

Его собеседник вспыхнул. Он расценил последнее замечание как критику и мгновенно принялся оправдываться.

— Холодильник, телевизор — да. Это теперь разрешается. За счет «клиента», разумеется. Но вот мобильные телефоны — это ни в коем случае! Людей для того и помещают в изолятор, чтобы изолировать. Вы только представляете себе, что начнется, если подследственный, получит возможность общаться с кем хочет, и таким образом влиять на ход следствия!

— Я-то представляю. А вот как на деле получается?

— В нашем учреждении регулярно проводятся плановые проверки камер и личные досмотры… — начальник торопливо полез в стол, вероятно, — за отчетом. Потом прервал свои поиски и решительно заявил. — Согласно графика… На завтра запланирован очередной профилактический осмотр с целью… э-э-э… обнаружения и выявления!

«Врет. Вот только сию же минуту и запланировал» — подумал Зорин, а вслух сказал:

— Ну, добро. Не стану больше вам мешать.

Едва за членами высокой комиссии закрылась

дверь, начальник следственного изолятора, схватил трубку внутреннего телефона:

— Капитана Балко ко мне в кабинет! Срочно!

Ну, а Виктор Петрович Зорин, покидая здание

изолятора, снова вспомнил решетчатый «стакан» и прямо на крыльце с наслаждением потянулся. Задача выполнена… Впрочем, не вполне — надо еще отчитаться. Он уселся в служебную, с мигалкой, «Волгу», дал знак водителю и охраннику «пойти покурить» и достал мобильный телефон.

Это была самая неприятная лично для него часть работы — отчитываться перед человеком, которого не любил, не уважал и, положа руку на сердце, немного побаивался. Но Виктор Петрович умел примиряться с обстоятельствами, переменить которые был не в силах. Что поделаешь, время летит: вот, вроде бы только входишь во вкус власти, ан глядь — уже в затылок дышит смена. Уже успели подрасти молодые политики, да еще какие борзые! Специально их, что ли, там, в Питере, обучают борзости и беспринципности. Себя Зорин относил к другому поколению политиков — людей более мягких, совестливых и все-таки с некоторыми принципами.