Поцелуй чудовища

Девушка не ответила; ее обнаженная грудь часто вздымалась, Мара опустила голову, прислушиваясь к звукам голоса Вадима, и тот, рассматривая ее часто вздымающуюся грудь, ее расставленные ноги, вдруг ощутил, что никуда не торопится, и шампанское будет весьма кстати.

К тому же брюки стали ему неимоверно узки, что вызвало сиюминутное желание их снять, и Вадим опомниться не успел, как вся его одежда полетела на пол.

Он опустился на колени перед сидящей девушкой, его ладони скользнули по ее распахнутым бедрам и Мара вскрикнула — испуганно и возбужденно, — когда он оставил

первый жадный и крепки поцелуй на внутренней поверхности ее бедра, до красного пятнышка, до наливающегося легкой тенью синячка.

«Ну что же, — мелькнула в его голове шальная мысль, — ты сама на это подписалась…»

Тотчас стало легко, так легко, словно не было гнетущего, наполненного тяжелыми раздумьями дня. Вадим легко избавлялся от ненужных мыслей, лишающих его сил. Он жил здесь и сейчас, и на данный момент здесь и сейчас были замечательными,

— По правилам нашего клуба, — вкрадчиво произнес Вадим, всматриваясь в лицо Мары, — говорить нельзя. Можно говорить лишь «роза» — да, и «лилия» — нет. Это понятно?

Роза, — губы Мары улыбнулись, открывая ряд белоснежных зубок, и Вадим не вынес — в безумном порыве приник к девушке и влепил поцелуй, лаская эти головокружительно красивые губы своими, так долго и так нежно, словно разлука длилась не день, а целую неделю. Этот поцелуй больше походил на мольбу о прощении, Вадим целовал и целовал, пока Мара не ответила ему, пока ее язычок не скользнул по его губам, пока она не потянулась со стоном к нему. Но мужчина остановил ее, отстранился, с удовольствием глядя на ее раскрасневшееся лицо, на нетерпеливо подрагивающие ноздри.

— Э-э, нет, — протянул он, усмехнувшись. — Все только начинается.

Неспешно, словно желая пощекотать нервы Маре, Вадим отыскал на столике с разнообразными игрушками ножницы — Мара настороженно прислушивалась к стуку металлических предметов, и когда ее теплой кожи коснулся холодный металл, оглушительно взвизгнула, попытавшись стиснуть колени, и тут же рассмеялась, скрывая испуг.

Вадим, посапывая от усердия и ухмыляясь, разрезал с некоторым сожалением трусики на Маре, прислушиваясь к серебристому стрекоту ножниц о материал, и вытащил их из-под ее попочки, напряженной и подтянутой.

— Боишься? — коварно спросил он, все так же неотрывно глядя в ее лицо, полускрытое кружевной повязкой на глазах, и осторожно целуя ее меж ног, в самое раскрытое, как влажная роза, местечко. Мара снова взвизгнула, ощутив на себе его поцелуй, потом еще и еще, все более жадные и чувствительные, от которых ее разведенные колени задрожали, и Вадим почти насильно развел их шире.

Нервы Мары были напряжены до предела, и потому каждое прикосновение, каждый поцелуй встречала, вздрагивая, как от удара хлыста. А Вадим словно нарочно дразнил ее, каждый новый поцелуй был все чувствительнее, все глубже, перемежаясь с укусами, и Мара вскрикивала, силясь закрыться, встать со стула — и разражалась смехом, когда Вадим чуть нажимал пальцами на чувствительные места на ее бедрах, щекоча девушку и заставляя ее извиваться.

— О-о, какая ты завлекательная.

Горстью он зачерпнул в ведерке тающие прозрачными слезами ледяные кубики, выбрал самый большой и чуть коснулся им напряженного соска на груди Мары.

Та взвизгнула, завертелась, стараясь вывернуться из-од обжигающего холода, но Вадим прижимал лед крепко и держал его так долго, что девушка начала постанывать сквозь сжатые зубы.

Затем кусочек льда отстранился от острого соска, и горячие губы Вадима накрыли его, отогревая. Его язык долго щекотал и гладил острый твердый сосок, до тех пор, пока остатки холода не были стерты, а прикосновения не превратились в приятные, дарящие возбуждения.

— Смысл игры понятен? — хрипло произнес Вадим, нехотя выпустив сосок Мары из губ.

— Роза, — простонала Мара, откинувшись на спинку стула, нетерпеливо поставляя под ледяное прикосновение грудь. Но у Вадима были другие планы.

Этим же кусочком, тающим в пальцах, он провел по подрагивающему животу Мары, с наслаждением замечая, как напрягаются ее мышцы, как женщина сжимается, через силу вытерпливая холод на чувствительном животе, во впадинке пупка. Лед плавился, вода тонкими струйками стекала вниз, по подрагивающему животу, подтягивающемуся от каждого прикосновения, по чистому лобку, по покрасневшим половым губам. Отняв лед, Вадим неспешно повторил языком его путь, вылизывая холодную дорожку на коже женщины, стирая капли воды, скатившиеся вниз, меж ее ног.

Мара, изнывая, откинула темноволосую голову назад. Ее кожа под ладонями Вадима тонкотонко дрожала, и ему нравилось своими поцелуями стирать с нее напряжение и холод.

Кусочек льда скользнул меж ног заскулившей жалобно Мары и потерся о клитор — так, что женщина выгнулась дугой, зашлась в криках, изо всех сил стараясь сжать привязанные ноги.