Поцелуй, чтобы вспомнить (ЛП)

Николас проснулся от птичьего пения и звона колоколов. Он спрыгнул с постели и распахнул окно. Лоскутное одеяло раскинувшихся зеленых лугов, усеянных толстыми, обросшими шерстью овцами, переливалось под потрясающей голубизной неба. Радостный перезвон церковных колоколов, казалось, вызванивал его имя, приглашая принять участие в поразительном праздновании. Опершись руками об подоконник, он высунулся под нагретый солнцем ветерок и вдохнул бессловесную молитву благодарения.

Это был прекрасный летний день.

Это был день его свадьбы.

Он с улыбкой потянулся, разминая затекшие мускулы. Несмотря на то, что уже почти рассвело, когда они с Лаурой проскользнули в дом, стараясь заглушить свои шаги и хихиканье, он не чувствовал никакой усталости. Она в конце концов призналась, почему она бродила по лесу в такое жутковатое время. Ей понадобились лепестки дикой розы, чтобы украсить силлабаб, которым Куки планировала удивить его во время свадебного завтрака. Он покачал головой, поражаясь тому, какой замысловатой и сбивающей с толку может быть женская логика.

Оставив окно приоткрытым, он опустился на стул и натянул брюки, ни разу не взглянув в зеркало на туалетном столике. Он идиот, если думает, что сможет найти себя в этой холодной и полированной поверхности. Его бы вполне устроило, даже если бы он оказался лишь наполовину тем, чье отражение он видел в любящих глазах Лауры. Больше не имело значения, кем он был до того, как потерял память. Все, что имело значение сейчас, это кем он станет сегодня — мужем Лауре и отцом ее детям.

Он потянулся за рубашкой, и маленькая пушистая головка ткнулась ему в лодыжку. Маленькая желтая кошечка обвилась вокруг его ноги, а басовитое мурлыканье делало ее похожей на тигрицу в миниатюре.

Николас сгреб кошечку рукой и прижал к голой груди роскошное тепленькое тельце.

— Ты же знаешь, что я не смогу устоять, ненасытная ты хитрюшка, но должен тебя предупредить, что это последнее утро, когда я полностью твой.

Раздался громкий стук в дверь.

— Входите, Куки, — крикнул он. — Я еще не одет.

Куки просунула голову в дверь, краснея от смущения под своим чепцом.

— Постыдились бы так дразнить пожилую женщину, м-р Ник. Если бы из одежды на вас оказалась только эта ваша улыбочка, боюсь, мое бедное старое сердце могло бы этого не перенести.

— Держу пари, ваше бедное старое сердце гораздо сильнее, чем вы готовы признать. А это что? — спросил он, оглядывая аккуратную стопку предметов одежды в ее руках. — Я ожидал, что это будет поднос с оладушками.

— Я не все свое время проводила с платьем мисс Лауры, знаете ли. — Она протянула ему свое подношение, застенчиво склонив голову.

Он взял одежду и обнаружил, что она состоит из короткого элегантного фрака темно-синего испанского сукна и пары брюк буйволиного цвета.

— Куки, неужели это сделали вы? — пробормотал он, проводя рукой по ее старательным стежкам. — Кажется, я не видел свадебного костюма красивее, чем этот.

Она отмела его похвалу.

— Просто немного старого полотна, которое я нашла на чердаке. Я хочу, чтобы сегодня моя девочка гордилась вами, когда вы встанете рядом с нею под любопытными взглядами этих деревенских. — Она обеспокоено глянула на его бедра. — Я надеюсь, брюки вам впору. Я ведь только предполагала ваш размер.

Николас медленно поднял голову и, невинно моргая, встретился с ней взглядом.

Вспыхнув, Куки попятилась к двери и погрозила ему пальцем.

— Снова за старое, бесстыдник! Поумерьте свои нечестивые мысли, или я побегу прямо к мисс Лауре и скажу, что вы не можете жениться на ней, поскольку сходите с ума по мне.

Николас откинул голову и громко захохотал.

— А потом Лаура подерется с Довером за его вилы, и мы вернемся как раз туда, откуда начали. — По лицу Куки прошла тень, и он спустился на землю.

— От Довера нет никаких известий?

Она попыталась храбро улыбнуться.

— Не напоминайте о моем старом безбожнике. Он на все способен ради того, чтобы не переступать порога церкви. Вот увидите — он примчится, как только учует запах ветчины со свадебного завтрака.

Лаура наклонила голову и задержала дыхание, пока Лотти украшала ее голову венком из бутонов роз. Потом она выпрямилась, поймав свое отражение в напольном зеркале, которое Джордж притащил с чердака. Несмотря на то, что ее волосы были собраны в свободный пук на затылке, ее лицо обрамляли блестящие локоны, уложенные при помощи обжигающе горячих щипцов для завивки и слезинок нетерпения.

Все уколы булавками, которые она стерпела за последние две недели, явно того стоили. Платье с высокой талией идеально подходило ей по фигуре, рукава с буфами, отороченные брюссельскими кружевами, открывали ее тонкие руки. На ногах у нее были изящные крошечные туфельки с завязками из атласных лент кремового цвета.

Лаура чувствовала себя не невестой. Она чувствовала себя принцессой.