Поцелуй богов

— Опубликованы две рецензии. «Мейл» костерит пьесу, но восхваляет вас. Превозносит до небес. Цитирую: «Это не игра, а откровение чистого театра. Примадонна сорвала с себя платье, чтобы преобразиться в символ всех женщин мира. Никому еще не удавалось поразить так сильно зрителей, заставить взглянуть в глаза собственным страхам и сексуальности. Никогда еще связь актрисы и публики не казалась столь драматичной». А вот «Таймс» — тут посдержаннее: «Слабая постановка. Все совершенно затмил ослепительный блеск Монтаны, чья столь драматически смелая до депиляции нагота изгоняет все мысли и подтексты пьесы и из голов зрителей, и уж точно из голов остальных актеров. Этот будет жечь мою память до самой смерти». Дальше шпильки в адрес Сту. Автор такой же гомик, как и он. Помнится, они как-то поцапались. Все таблоиды дали сообщения в рубриках новостей. Вот это мне понравилось больше остальных. — Хеймд продемонстрировал первую полосу «Сан». Крупный заголовок гласил: «Звезда дает порношоу». И ниже взятая из ее книги фотография без лифчика.

— Здорово! Надо будет заключить в рамку.

— «Телеграф» тоже что-нибудь даст в вечернем выпуске. Вот примерно так. Открыть «Бабл-ап»[79]?

— Да. — Ли откинулась на спинку кресла и обхватила себя руками. — Никогда больше этого не сделаю.

— Сделаешь. Сегодня же вечером, — возразил Джон.

— Черт! Теперь целый месяц придется бриться. Что б я еще когда-нибудь сунулась в театр… Помнишь, я говорила, что хочу выяснить, как далеко простираются мои возможности? Теперь знаю — сводить публику на открытый день к гинекологу.

Зазвонил телефон.

— Нет, — ответил Хеймд, — мисс Монтана подойти сейчас не может. Я ей передам. Да, да, хорошо. Конечно. Спасибо.

— Хеймд, привезите сюда остальных актеров. День предстоит жаркий. А пока я возвращаюсь в постель. Ты со мной, Джон?

В этот вечер представление получилось другим. Не лучше, просто другим. Джон опять пошел на спектакль и заметил, что зрители тоже другие. Разница между публикой в первый и второй день премьеры была примерно такой же, как между Парижем во Франции и Парижем в Техасе. И обиженная критиками труппа вела себя по-другому. Актеры поняли, что они — всего лишь фон для Ли, и быстро скорректировали свое поведение. Единственным чувством, которое царило на подмостках, стала досада. А примадонна, наоборот, выглядела гораздо лучше, свободнее, по временам даже драматично. Когда наконец Креонт кликнул стражников, все зрители подались вперед. Ли немного их помучила и только после этого требующим овации жестом сорвала одеяние, и пока их сетчатки насыщались зрелищем, постояла, а затем удалилась со сцены.

Сту в театр не пришел, отчего актеры обиделись еще сильнее: решили, что им оставили разгребать его дерьмо. Кто-то даже написал на доске объявлений: «Пора переходить к правильным ребятам». Ли рассмеялась, когда Джон объяснил, кто такие «правильные ребята».

Сту в театр не пришел, но Оливер явился. И пузырился в гримерной:

— Ли, дорогая, ну что тут скажешь? Невероятно!

— Могли бы сказать: «Никто никогда не играл так до вас Антигону».

— Сердце мое, вы абсолютно правы. Никто и никогда. Это точно — вы ни на кого не похожи. Хотел сказать вам это вчера, но из-за сумятицы на вечеринке не сумел пробиться сквозь толпу ваших почитателей. Вы должны собой гордиться. И я, ваш покорный слуга, тоже собой горжусь. Уж предоставьте мне такую возможность. Это я заметил искру, успех в зародыше. Другие ворчали, а я настоял. Теперь им приходится идти на попятную.

— Но только не Сту, — возразил Джон. — Его отсутствие весьма красноречиво.

Оливер сразу посерьезнел и грузно опустился на стул.

— Со Сту придется серьезно поговорить. Вы понимаете, в чем его проблема? Хотя не буду докучать вам своими проблемами. — Он снова расцвел. — Скажу одно: он не тот режиссер, за которого себя выдавал. Не более чем сумма довольно ограниченных составляющих. А вы свои составляющие давно переросли. Признаюсь откровенно: сцена ареста получилась настоящим театральным шедевром. Одного уровня с Федрой Торндайк, Офелией Кэмпбелл и кем-то там Редгрейв. Блестяще. Вот в чем ограниченность Сту. Находится среди настоящих неограненных талантов и тем не менее проваливается. Той же веры, что и Оскар Уайльд, не хочет видеть ничего, кроме собственной склонности. Желаете знать, кого он предложил на главную роль? Только строго entre nous[80]. Брэда Питта. Эдакая «Антигона» с одними мальчиками. Мол, вернемся к самым основам. Смешно? Но скажите, дорогая, когда пришел вам в голову этот трюк с обнажением? Хотя не важно. Понимаю, прозрение гения. — Оливер положил ей ладонь на бедро. — Не возражаете, если мы немного потолкуем о бизнесе?

— Что ж, вытолковывайтесь.