Поцелуй

– Все то же самое. Приходил ее муж, недолго побыл и снова ушел. Он, наверное, на несколько дней отбыл в Париж. Он все равно ничем помочь не может. – Разве что быть с ней рядом и умолять поскорее вернуться. Когда Билл вспоминал о Гордоне, его охватывала ненависть – уж слишком безобразно тот вел себя с Изабель. Но если он уехал, то можно навестить ее снова. Он сказал об этом сестре. Она знала, что Билл навещал Изабель прошлой ночью, причем с разрешения врача, но сомневалась, разрешит ли доктор на этот раз. Однако, увидев выражение лица Билла, она все поняла, и ее сердце дрогнуло.

– Посмотрим, что можно сделать. – И сестра тут же исчезла. Через пять минут она вернулась с двумя санитарами, которые сняли кровать с тормозов и медленно покатили к двери. Пришлось снять часть датчиков, но теперь Билл уже мог некоторое время обойтись и без них.

Дежурившая у Изабель сестра открыла им дверь, и санитары осторожно вкатили кровать в палату. Сестры деликатно отошли в угол комнаты, оставляя их наедине. Повернувшись насколько можно, Билл, как и прошлой ночью; сжал пальцы Изабель.

– Это я, Изабель… ты должна проснуться, любовь моя. Надо возвращаться. Ты нужна Тедди, нужна мне. Мы так давно не разговаривали, я так по тебе скучаю! – По щекам Билла текли слезы. Замолчав, он продолжал сжимать ее руку и, кажется, стал постепенно засыпать. Уже собрались увозить его обратно, когда дверь палаты неожиданно распахнулась и на пороге появился Гордон Форрестье. Сестры вздрогнули, санитары поспешно удалились.

– Будьте добры немедленно вернуть мистера Робинсона в его палату! – приказал Форрестье. Билл не произнес ни слова. Ситуация была ясной до предела, и, проезжая мимо Форрестье, Билл ощутил в груди неприятный холодок. Наверняка Гордон воспрепятствует их свиданиям с Изабель. Впрочем, он скоро уедет в Париж… Билл лежал в своей палате, размышляя об этом, а также о том, как ужасно выглядела Изабель, когда в помещение ворвался ее муж.

– Если я снова обнаружу вас в ее палате, Робинсон, или узнаю, что вы там были, я выброшу вас из этой больницы. Вам это ясно? – Форрестье весь трясся от гнева, лицо его было белым. Билл вторгся на его территорию, и это было возмутительно. Изабель была его собственностью, и он не собирался подпускать к ней Билла, какими бы ни были их отношения.

– Меня это не пугает, мистер Форрестье, – спокойно произнес Билл, твердо глядя ему в глаза. – Думаю, посол Стивенс сумеет за меня постоять. Впрочем, не стоит ему сражаться вместо меня. С Изабель мы просто друзья, причем уже давние. Уверяю вас, что она не позволила себе ничего такого, что могло бы вызвать ваше недовольство. – Не считая поцелуя в машине, но Гордону об этом знать не обязательно. – Я очень о ней беспокоюсь. Вам исключительно повезло. Она замечательная женщина, и я не меньше вашего хочу, чтобы она выжила, может быть, даже больше. Вот я и пытаюсь хоть чем-то ей помочь – поговорить с ней, побыть рядом, просто пожелать ей выздоровления.

– Оставьте ее в покое. Вы и так ее чуть не убили. Что вы с ней делали в машине в такой час? Неужели вы не понимаете, как это выглядит? Дав себя сфотографировать папарацци, вы выставили дураком и себя, и меня. Наверное, вы надеялись, что все обойдется, так вот, не обошлось. Так что лучше держитесь подальше и от ее палаты, и от нашей жизни. Скандал с вашим участием никому не нужен.

– Никакого скандала с моим участием быть не может! – резко возразил Билл.

– Я в этом не уверен. В любом случае я запрещаю вам посещать ее палату. Я ясно выразился?

– Почему вы ее так ненавидите? – тихо спросил Билл, когда Гордон уже подошел к двери. Тот замер на месте, затем медленно повернулся.

– Вы что, сошли с ума? Я вовсе ее не ненавижу. Она же моя жена. Зачем тогда, по-вашему, я здесь?

– А что вам остается? Как иначе делать вид, будто ее судьба вас заботит? Мы оба знаем, почему вы здесь. Вы просто соблюдаете приличия. Судьба Изабель вас абсолютно не волнует, Форрестье, и я сильно сомневаюсь, что вообще когда-либо волновала.

– Вы сукин сын! – прорычал Гордон и выбежал за дверь. Его не оставляла мысль, что о его отношении к жене Билл мог узнать только от самой Изабель. Что еще ему известно об их семейной жизни? Наверное, немало.

Билл все еще находился под впечатлением своей перепалки с Форрестье, когда его пришли навестить Синтия и девочки. Оливия и Джейн побывали в магазинах, где накупили кучу всякой ерунды, Синди же тем временем гуляла в одиночестве, размышляя над их разговором. В присутствии дочерей о разводе не упоминалось – еще слишком рано. Когда наступило время ужина, Оливия накормила его с ложки. Билл пытался есть самостоятельно, но мешал громоздкий зажим на шее.

– Что сказал доктор? – уже перед уходом тихо спросила Синтия.