Потрошители времени

Стоило им отойти от дома на приличное расстояние, как Шахди Фероз не без любопытства оглянулась.

— Каким, интересно, образом смогла Энни Чапмен проскользнуть через эту дверь, не разбудив никого из семнадцати человек?

Марго внимательно посмотрела на ученую.

— Хороший вопрос. Может, какая-нибудь из работающих девушек устала слушать этот скрип каждый раз, как кто-то ходит во двор по делу? Взяла да смазала петли маслом?

— Вполне вероятно, — задумчиво согласилась доктор Фероз. — Жаль, что у нас не хватит ресурсов установить за этой дверью наблюдение на протяжении всей недели. Кстати, вы быстро отреагировали, — заметила она с легкой улыбкой. — Когда она закричала на нас, я совершенно не знала, что делать. Все, что я могла себе представить, — это как нас сажают в тюрьму. — Она вздрогнула, заставив Марго гадать, приходилось ли ей когда-нибудь видеть тюрьму Нижнего Времени изнутри, или же у нее просто живое воображение. Что же касалось Марго, у нее не было ни малейшего намерения узнать, на что похожи камеры тюрьмы викторианской эпохи, особенно изнутри. Слишком живы были еще ее воспоминания о камере португальской тюрьмы шестнадцатого века.

— Ну, — ответила она, — когда тебя ловят за кражей печенья, единственная защита — это контратака в сочетании с попыткой направить оскорбленную сторону по ложному следу.

Шахди Фероз улыбнулась:

— И часто вас ловили за кражей печенья, мисс Смит?

Марго отогнала воспоминания о слишком частых побоях и промолчала.

— Мисс Смит?

Марго хорошо знала этот тон. Он означал: «Что-то не так? Могу ли я помочь?» — и люди использовали его обычно, когда слишком тесно сталкивались с чем-то, к чему Марго меньше всего хотела их подпускать. Поэтому она сочла за благо сменить тему разговора.

— Давайте-ка посмотрим, — поспешно сказала она. — Следующая остановка у нас на Дорсет-стрит, где на Датфилд-Ярд была убита Элизабет Страйд. По крайней мере туда мы попадем без проблем. Мистер Датфилд перенес оттуда свою мастерскую, так что весь участок уже несколько месяцев как заброшен. — Она очень старательно избегала взгляда Шахди Фероз.

Старшая спутница смерила ее долгим внимательным взглядом, потом вздохнула.

Марго перевела дух. Слава Богу, обошлось. Отдельными своими воспоминаниями Марго не хотела делиться ни с кем, даже с Малькольмом или Китом. Особенно с Малькольмом или Китом. Конечно, она понимала, что Марго Фероз, подобно многим остальным с тех пор, как это произошло, желала ей добра. Однако переживать это заново? Это никому не поможет и ничего не решит. Поэтому она продолжала болтать обо всем и ни о чем — по опыту она знала, что это самый лучший барьер от жаждущих залезть в душу, пусть даже с самыми лучшими намерениями. Она говорила всю дорогу вдоль по Брик-лейн и Осборн-стрит, через Уайтчепл-роуд, по Пламбер-стрит мимо оживленного движения на Коммершл-роуд и, наконец, по Бернер-стрит, где она уже выдохлась, поскольку Бернер-стрит находилась на противоположном от Хэнбери-стрит конце Уайтчепла.

Датфилд-Ярд представлял собой заброшенный пустырь, попасть в который можно было только через длинный, в восемнадцать футов, проулок, ведущий с Бернер-стрит. Левая створка ворот была дощатой; правая — плетеной. Белая табличка на деревянной створке гласила, что двор является собственностью некоего У. Хиндли, производителя мешков, и А. Датфилда, тележных и каретных дел мастера. Плетеная створка заскрипела, когда Марго распахнула и придержала ее, пропуская вперед Шахди Фероз. Та приподняла юбки, перешагивая через ворох мусора, нанесенного ветром за ночь.

Проулок — мрачный, полутемный даже в дневное время, проезд ограничен с севера Международным рабочим образовательным клубом, а с юга — тремя фабричными зданиями, перестроенными из старых сооружений. Оказавшись в самом дворе, Марго огляделась по сторонам. Ее окружали обветшавшие здания. С западной стороны располагалась мануфактура по пошиву мешков, где за закопченными окнами маячили фигуры работавших мужчин и подростков. Рядом с заброшенной тележной мастерской стояла полуразвалившаяся конюшня, которой явно не пользовались с тех пор, как Артур Датфилд перенес мастерскую на Пинчин-стрит. С южной стороны двор замыкали жилые домики. Оттуда доносился запах табака: в бывших жилых постройках вручную крутили папиросы. С той же стороны слышался стрекот швейных машин с ножным приводом; небольшой плакат на одном из домов извещал, что его делят двое работавших независимо друг от друга портных. Во двор выходили также задние окна похожего на амбар рабочего клуба, представлявшего собой главную примету этого глухого, отрезанного от мира места. Сам клуб, известный тем, что владела им еврейская община, служил центром образования и культуры для всей округи.

Стоя посередине пустыря, Марго задумчиво смотрела на окна зала собраний.

— Стоишь как в чистом поле, правда? — пробормотала она.

Шахди Фероз изучала единственный вход во двор. Она повернулась и посмотрела сначала на Марго, потом на окна клуба.

— Да, — согласилась ученая. — Зал был… то есть будет в тот вечер полон.