Potestas clavium (Власть ключей)

Ошибочно было бы, однако, думать, что идея о potestas clavium возникла только в нашу эру, что ее изобрело католичество. Изобрело ее не католичество, – еще задолго до возникновения католичества ее возвестил великий пророк маленького народа – Сократ. Он, если верить Платону, первый открыл, что в распоряжении человека находится эта огромная и страшная власть, эти ключи к царству небесному. И он уже в те отдаленные времена зарождающейся человеческой мысли провозгласил, что ключи эти хранятся не на небе, а на земле. Что тот, кто хочет пройти в райские врата, должен позаботиться о ключах, пока он еще на земле. После, когда он уйдет из нашего мира, будет непоправимо поздно. Католикам пришлось только отбить у язычников их талисман. «Ключи есть и хранятся на земле, только не в ваших храмах, а в наших», – твердо заявило католичество язычникам. Вы думаете, что ваша философия с ’ом отопрет вам врата рая? Никогда! Virtutes gentium splendida vitia sunt – добродетели язычников только блестящие пороки. Хотя не так давно Denifle и доказал, что такой фразы у бл. Августина нет, но несомненно, что он говорил почти то же и почти теми же словами. Или полная формулировка у Иннокентия III: «Corde credimus et ore confitemur unam Ecclesiam non haereticorum sed sanctam, Romanam, catholicam et apostolicam, extra quam neminem salvari credimus».[29] Католичество, повторяю, подняло только вопрос о том, законно ли присвоили себе языческие философы potestas clavium. Но идея о неограниченной власти над небом и землей вышла из головы Сократа. И она жива до сих пор, жива в душах всех людей, без различия их философских убеждений. Всякому кажется, что он добыл великую истину, ту истину, которой можно открыть себе путь к последней тайне и вечному блаженству. Даже Лютер, который так восставал против римской церкви и которого римская церковь осудила, уверенно сам притязал на право последнего суда. Когда умер Цвингли, он сказал, что душа его погибнет, и если Бог спасет его, то extra regulam.[30] Как видите, уступка небольшая. Больше того, Лютеру казалось, что сущность христианства в прочной уверенности. «Nihil apud Christianos notius et coelebratius, quam assertio. Tolle assertiones et Christianismum tulisti».[31] И каждому человеку кажется, что его истина есть истина настоящая и его ключи – ключи неподдельные. И еще: саrре dies[32] – спеши, пока смерть тебя не настигла, отыскать этот ключ-талисман, ибо потом будет поздно. Конечно, Сократ и католики говорят об этом открыто и приблизительно в тех же фантастических выражениях, которыми пользовался и я. Люди положительной науки таких выражений избегают и употребляют слова, более соответствующие современному вкусу к будничности, которую неизвестно почему принято называть «естественной» в противуположность тоже неизвестно почему именуемой неестественной фантастичности. Но дело от того нисколько не меняется. Подобно тому как в свое время католичество отбивало у язычников potestas clavium, так в новейшее время положительная наука норовит вырвать столь завидную прерогативу из рук католичества. Мы хотим, чтоб чудесные ключи хранились в наших собственных руках. Мы менее всего отказываемся от права на вечное осуждение или вечное оправдание человека. Мы с такой же уверенностью решаем, что хорошо, что дурно, что должно и что не должно, как и наши предшественники, католические богословы.