Потапыч

А именно: не день в неделю службы, а чёткое количество дней или ночей, «от зари до зари». Теоретически — двадцать четыре часа службы, семь дней в неделю. А на деле — примерно день в неделю у дружинника выходит. Потому что количество дней в тысячу оговорено в «ряде», этаком контракте-договоре. И всякие подвиги и прочие нештатные переработки — тоже оговорены. И получается, что если дружинника держать сутки напролёт на службе — то его служба в год уложится. А за службу Корифей выделяет «село крупное али деревень несколько, с людишками не меньше тысячи». Это как бы именно договор, и именно за службу — те же стражники на входе в корифейский полисадник, как я понимаю, десять лет там стоят и эти «сёла-деревеньки» за этот десяток лет и заслуживают.

Дальше, было «денежное довольствие». Аргем, серебруха раз в седмицу дружиннику. При этом, например, Серпент на стол брякнул кошель «на обзаведение». Я его брать сразу не стал, но даже на слух понятно, что там серебро, и немало. И судя по всему, такие «денежные дотации» от Серпента, самого Корифея, корифейских придворных — это основной доход на время службы. Само собой, тому, кому этот доход нужен.

Далее, с «обзаведением» — отдельная песня. Никого не сношает, где, как и с кем я живу. Единственное — Серпенту должен доложить про место, где обитаю, и место, где бухаю. Чтоб он знал, если что, куда за мной посыльного слать. А так, арендую жильё, куплю или ещё что-то — так это мои проблемы, часть денег «на обзаведение» на это и идёт. Но это бы ладно: обмундирование и прочая снаряга — мои проблемы, вот совсем. На службу я должен являться с «саблей вострой, пистолем или пищалью, с запасом под них». Во что одет и прочее — опять же, мои проблемы, правда, в том, что на мне, «нельзя, сам позоришься, дружину позоришь и самого корифея».

— С саблей — бред, — высказался я. — С пистолем и пищалью — в общем-то, тоже.

— Не видишь ни лешего? — змейски оскалился Серпент.

— А сам-то?

— А я — вижу, — постучал он по моноклю. — Мастер Любим ладит, направлю к тебе служку, проведёт-покажет, — посулил он мне. — Но чем тебе сабля-то не угодила?

— Я её сломаю, и у противника, и у себя, — продемонстрировал я когтистую лапу. — Только мешаться будет, Серпент.

— Может и так, но хотьбы тесак нужен, — разглядывая лапу, признал он. — Пусть не для боя, но для вида. И кираса, даже если ты под одёжкой из стали сделан.

На это я кивнул — от кирасы только идиот откажется, понятно, что нужна, хотя хотелось бы не слишком тяжёлую и поудобнее. А тесак — видно, чтоб на поясе рукоятью «вид демонстрировал».

А вот дальше Серпент сообщил, на кой вообще нужен видом корифею, или волхв, или кто-то из «навеборцев». Дело в том, что Золотой — огромный город. Вроде как «неживую безопасность» берут на себя жрецы Пантеона, даже в общем — справляются. А в частности — хрен. Раз в седмицу, со слов Серпента, заводится «злой человек», одержимый агрессивным духом неудачник. Народу много, стремится «по-быстрому» отожраться. Ещё что-то с клоакой связанное, но без деталей, мол, «сам узнаешь».

И, в общем — это опять же не проблема корифея и его гвардии. А в частности представители рода Лидари и инспекции во всяких местах города устраивают, как и их «доверенные слуги». Балы там всякие проводятся (гулянки, как называл Серпент, но понятно, что балы), пьянки и лядки, и не во корифейском палисаднике. В общем: нужны специалисты по быстрому и эффективному выявлению-устранению «потусторонней опасности». Жрецы под корифея прогибаются, но умеренно. И мухой метаться по его хотелкам отказываются. Видомов и волхвов именно во владениях корифея, по сути, и нет, а что есть — в пантеонах. Ну а с «вольных владений» владеющие толпами не идут, да и семьи видомов довольно спаянные, что завязано на звере-покровителе. Так что специалистов по потусторонней угрозе в дружине три человека, и четвёртый очень не помешает.

На что я понимающе кивнул — причина понятна, да и «тысяча дней» у меня выйдет гораздо меньше: я не «стражу стою». А в мире мёртвых у меня и без Потапа сложностей не возникало — скорее у всяких агрессоров со мной.

— Вот ряд, подписывай и направимся к корифею, клятву приносить, — заключил Серпент.

А вот тут крылся как раз тот момент, за который я «уцепился» знакомясь с законами и укладами. Так что на этом месте я опять оскалился и озвучил:

— Нет.

— Что — «нет»? — нахмурился Змеюк.

— Ряд — подпишу, словом и честью заверяю. А клятву-то за что давать? — сделал я растерянное лицо.

— Ты Корифею служить будешь, клятва нужна!

— И что я за это получу, воевода? — уточнил я.

Тут крылся как раз «юридический люфт». Который возник то ли по невнимательности и отсутствию опыта, то ли ушлый корифей ловко уместил зад на два стула. Дело в том, что государства в привычном виде, когда человек должен чиновникам по жизни, фактом своего рождения — не было. Ну, у «подлого сословия», положим, никто и не спрашивал, но благородные — никому ничего не должны, корифею в том числе. С богами под вопросом, но это отдельная метафизика.