Потанцуй со мной

Эду захотел вернуть эти слова обратно, как только их произнес. Он их имел в виду, но не хотел произносить вслух. Он был так смущен, так несчастен. Оцепенев от ужаса, он наблюдал, как Лори подошел к смятому листочку бумаги, который Эд швырнул через всю комнату, поднял и развернул.

— Что значит «цель физической активности»? — Он вопросительно посмотрел на Эда. — Чем бы ты хотел заняться через месяц?

— Я должен написать то, что сейчас хочу, но не могу делать из-за боли. Только бесполезно, потому что не знаю, когда боль снова заявит о себе, так что… — Он замолчал, потому что Лори сел на диван, взял бланк и ручку и начал что-то писать. Эд попытался потянуться, чтобы рассмотреть, но шея стрельнула, и он выругался. Лори поднял голову и взглянул на часы.

— Ты принял лекарства?

— Что ты написал? — Эд попытался выхватить бумагу, но Лори уклонился.

— Ты принял свои лекарства?

— Нет! — рявкнул Эд. — А теперь отдай мне мой бланк!

Лори, держа искомое в руках, подошел к стойке и высыпал таблетки.

— Хочешь викодин?

— Нет. — Эд опустился на диван, потому что у него закружилась голова. — Все не так уж плохо. И я мало ел. Меня сейчас стошнит.

— А как насчет аппарата для внутрикожной стимуляции нервов?

Эд стиснул зубы и хотел сказать Лори, чтобы он, мать его, оставил все это в покое, но потом подумал: «Депрессия», и заставил себя расслабиться.

— Я приму викодин.

Лори встал, прихватив с собой бланк.

— Сок или содовую?

— Может, пиво? — спросил Эд насмешливым тоном, несмотря на свое твердое намерение быть хорошим.

Но, к его удивлению, Лори вернулся с бутылкой и тарелкой отвратительно красивого салата и кусочком цельнозернового хлеба. Когда Эд удивленно посмотрел на него, Лори только улыбнулся.

— Ты реально разговариваешь со мной, рассказываешь, что не так. Я подумал, что это серьезная причина для празднования.

Эд поморщился, но не от боли. Он взял пиво, но оно показалось тяжелым — отягощенным таблицей целями реабилитации.

— Знаешь, я католик, так что должен знать все о чувстве вины, но, Господи Иисусе, никто не делает этого так, как ты, Лоу.

— Подожди, пока не познакомишься с моей матерью. — Лори сел и снова взялся за бланк. — Так что же означает «социальная цель»?

— А что ты написал в первой графе? — требовательно спросил Эд. Лори проигнорировал вопрос, поэтому Эд проглотил таблетки и сделал большой глоток пива. — Это и имеется в виду. У меня должна быть социальная цель. Это глупо, потому что я не один из тех бедолаг, которые так поглощены своей болью, что сидят взаперти. Это ты можешь вычеркнуть. Даже Тим так сказал. Клянусь тебе.

Но Лори снова принялся что-то писать. Эд попытался прочесть, но лист бумаги лежал под неудобным углом, да и слишком далеко.

— А что такое «АЦПЖ»?

— Активная цель повседневной жизни. Например, возможность постирать белье или что-то в этом роде. То, что не вызывает боли. Это не для меня, Лори. Просто глупо. Эти цели предназначены для действительно больных людей, которые настолько подавлены своей болью, что даже не выходят из дома. Не мой случай.

Лори, конечно, не обращая внимания, продолжал черкать ручкой по бумаге. Это уже начинало выводить Эда из себя. Поглощая еду, он при этом смотрел на Лори как ястреб. Откуда, черт возьми, Лори может знать, какими должны быть его цели? Но Эд не хотел дергаться и переживать из-за пустяков, поэтому не стал спорить, а просто сидел, ел, пил пиво и ждал.

Наконец, Лори заговорил:

— «План обезболивания». Это же и так очевидно, тебе так не кажется?

— Это должно быть про боль, которую ожидаю почувствовать через месяц и через год. Как я хочу, чтобы это повлияло на меня, как хочу, чтобы уменьшилось. Но я не могу даже предсказать, так что… Черт возьми, Лори, перестань писать! Что это за чертовщина?

Лори даже не поднял головы.

— Я уже почти закончил.

— Лори! — Эд с грохотом поставил пивную бутылку на стол. — Что…

Но тут Лори отложил ручку и бланк в сторону, оперся руками на колени и пристально посмотрел на Эда.

— Я знаю, почему ты не хочешь это заполнять. Я понимаю. Но это не поможет.

— Что ты понимаешь? — оборвал резко Эд не в силах больше сдерживаться, он чувствовал раздражение и дрожь. Будто сейчас у него с головы стащат одеяло и покажут чудовище.

— Я понимаю, — тихо сказал Лори, — что ты не хочешь заполнять этот бланк, потому что это обозначит, что твоя травма реальна. Что на самом деле лучше уже не будет. Что тебе действительно придется жить с этим.

Эд открыл было рот, чтобы возразить, но что-то застряло у него в горле, и он не смог произнести ни слова. Пораженный и немного заинтересованный, с трудом сглотнул и машинально сел на диван.

Лори наклонился и взял его за руку.

— Эд, выход не в отрицании. Выход в определении нового набора целей. Как здесь сказано.

Да, Лори стянул с него одеяло. Так почему же Эду казалось, что он не может дышать?

— Я не смогу играть в футбол, — прошептал он.

Лори сжал его руку.