Потанцуй со мной

Эмоции захлестывали его, и, чтобы немного успокоиться, Дилан достал сигарету и прикурил. Джейн внимательно наблюдала за ним.

— Тебе мешает? — спросил он.

Она покачала головой, но не очень убедительно.

— Мешает, — констатировал мужчина.

— Просто, — улыбнулась она, — это не полезно для тебя.

— Знаю. — Он выпустил длинный клуб дыма, глядя на фотографию Изабелл на холодильнике. Когда ей было девять, она попросила его бросить курить. — Дочка мне частенько это говорила.

— Что она говорила?

— Однажды им рассказывали о курении в школе, — сказал он. — Я в тот год работал допоздна и не очень много времени бывал дома. Когда я приходил домой… — Он хотел рассказать Джейн о царившем в их доме напряжении, о том, как он старался быть хорошим мужем и любил свою жену, не получая ничего взамен. Но он ненавидел жалость и даже сейчас не хотел показаться нелояльным по отношению к Аманде, так что он пропустил это место.

— В общем, я много курил. Мы приехали в Род-Айленд на лето, и Изабелл, объединившись с Хлоэ, пыталась заставить меня забыть о дурной привычке.

— Мило с их стороны, — улыбнулась Джейн.

Дилан кивнул, пытаясь улыбнуться в ответ. Он не мог сказать ей, что бросил заботиться как о своем здоровье, так и о своей жизни вообще. Он вел себя как зомби, задавшись единственной целью — вернуть к жизни яблоневый сад. Кого волновало, умрет он или нет? Только Изабелл заботилась о нем.

— Вы останавливались прямо здесь? В этом доме?

У Дилана, видимо, был смущенный вид, и она уточнила:

— Тем летом? Когда девочкам было девять?

— А, нет. Мы жили в Ньюпорте. В доме Аманды.

— Так она оттуда родом?

— Нет, она проводила там лето. Она выросла на Пятой авеню. Но на Бельвю-авеню у них был прекрасный дом.

— Один из особняков? — уточнила Джейн.

Он кивнул. Все жители Род-Айленда прекрасно знали Ньюпорт и проводили там много времени. Но в основном даже коренные жители штата приезжали туда лишь в качестве туристов. Они гуляли по паркам, ездили по красивым улицам, спускались на велосипедах к побережью; они останавливались выпить в магазинчике Кэнди или «Черной Жемчужине», ужинали у Пайера. Они воображали, каково это — иметь яхту, жить в известняковом особняке, ходить на вечеринки.

— На что это было похоже? — спросила Джейн.

— Дом? Он был белым и… — начал Дилан.

— Нет, — прервала Джейн, — я имею в виду каково это — жить там?

Дилан вспомнил ужины с черными галстуками, благотворительные балы, которые давала его теща, их членство в элитарных клубах.

— Это было утомительно. — Он развел руками.

— Правда? — Она улыбнулась.

— Да. Нас постоянно куда-то приглашали. Мы с Изабелл хотели просто покупаться или поиграть на пляже, но всегда были вынуждены одеваться и идти на очередную вечеринку.

— Семья Аманды принадлежала к высшему обществу?

— Можно сказать и так. — Дилан припомнил, как когда-то он заметил, что у этой семьи нет Библии — зато у них есть «светский календарь».

Джейн внимательно смотрела на него, будто пытаясь понять, как он вписывался в такую жизнь. Он заметил свое отражение в оконном стекле — борода, старая рубашка — и сам поразился этому.

— По их мнению, они были достаточно скромными, — продолжил он свой рассказ. — Ее отец ездил на «бентли» — он считал «роллс-ройс» полной безвкусицей из-за эмблемы на капоте. И водитель сам мыл его на заднем дворе, вместо того чтобы отгонять машину на платную мойку, ведь это бы стоило лишних десять баксов.

Джейн засмеялась:

— Они напоминают мне моих клиентов. Я посылаю свою ассистентку с огромным красивым тортом на Прак-авеню, и хозяйка дает ей доллар на чай.

— Мне говорили, что так им удается оставаться богачами, — ответил Дилан. — Родители Аманды полагали, что давать кому-то на чай — это все равно что бросать оскорбление в лицо свободному предпринимательству. Ведь если люди, ведущие бизнес, платят своим работникам приличную зарплату, то деньги «на чай» будут выглядеть как-то старомодно, и бедным рабочим не надо полагаться на прихоти клиентов.

— О… — Джейн все еще смеялась. — Теперь я поняла. Они просто делали свою работу по продвижению свободного предпринимательства. Я скажу это своей следующей помощнице.

— Они обычно говорили Изабелл, что таким образом сохраняют ее наследство в целости и сохранности.

Улыбка Джейн исчезла.

Дилан не хотела портить их беззаботное настроение, но именно это и случилось. Изабелл была здесь — она всегда здесь была. И то, что ее наследство сохранилось дольше, чем она сама, было жестокой правдой, такова жизнь. Дилан отложил сигарету.

Кофе был готов. Дилан разлил его по кружкам и передал одну из них Джейн. Она взяла ее, потом и другую тоже и поставила их на стол. Теперь его руки были пусты. Джейн смотрела на него. Его сердце билось так сильно, будто стремилось вырваться из груди — он чувствовал себя одновременно слишком живым, но при этом ему казалось, что он вот-вот умрет.

— Расскажи мне о ней, — попросила Джейн.

— Она была удивительной, — ответил мужчина.

«Удивительная» — это слово повисло в воздухе. Джейн закрыла глаза и слегка приоткрыла рот, будто пытаясь попробовать его на вкус.