Посылка для генерала

Сидя на подножке командирского броневика, полковник Халов рассматривал карту. Корпус напоролся на сильную оборону фашистов и никак не мог пробиться дальше на северо-запад. Откуда здесь такая оборона? Похоже, немцы готовились встретить их на этом направлении.

– Товарищ полковник, вас двенадцатый, – послышался голос радиста.

Халов взял из его рук шлемофон, приложил к уху и прижал к горлу пальцами ларингофоны.

– Сокол-3 на связи!

– Сокол-3, Селезень не взлетает, как поняли. Селезень не взлетает. Вода неспокойная.

Черт, не удалось получить помощь партизан. Группа бойцов должна была с тыла атаковать охрану моста, связать ее боем, и тогда с этого берега ударила бы передовая группа корпуса. Через мост можно было вывести основные части через реку и, разбившись на группы, раствориться в лесах. И авиация не страшна, и от пехоты оторваться можно. А теперь что? Партизаны не справились, их атаку отбили, они с потерями отошли.

Рядом, подняв огромное облако пыли, резко затормозил мотоцикл. С заднего сиденья соскочил майор Букин. Кровь текла по его щеке из-под бинта. Шлемофон висел на шее за спиной. Лицо танкиста потемнело от копоти.

– Засада, товарищ полковник! – выпалил Букин. – Это точно – засада. Нас там ждали. Наскоро закопанные «Тигры», зенитные орудия на прямой наводке. Они жгут танки в чистом поле, мне деваться некуда. С двух сторон огневыми клещами.

– Отойди вот сюда, Букин, – полковник показал на карте край леса. – Заройся, спрячься за деревьями, маневрируй, но продержись четыре часа. Я уведу корпус. Мы должны вырваться, иначе нас тут всех раздолбают!

– Понял, – хмуро кивнул майор. – Здесь, значит, встать. Чтобы вы за моей спиной проскочили. Четыре часа? Ладно, сделаем, товарищ полковник. Видать, иного выхода у нас нет.

– Букин, дорогой, ты только продержись! – полковник стиснул плечи танкиста. – Надеюсь на тебя. Я должен быть уверен, что мне не ударят в спину. Четыре часа, Букин!

Майор, поморщившись, натянул шлемофон, отдал честь и вскочил на заднее сиденье мотоцикла. Боец-мотоциклист дал газу, машина сорвалась с места и унеслась туда, где грохотал бой.

Приказав дать ему связь с полками, полковник еще раз бросил взгляд на карту. Что же происходит? Секретный рейд не получился с самого начала. Успешный прорыв через линию фронта сорван. Немцы восприняли эту атаку как настоящий прорыв, и все на первых порах шло, как и планировалось, а потом корпус начал нести потери. Один за другим они ввязывались в бои в самом неудобном месте, подвергались неожиданным атакам.

Корпус маневрировал, но пока еще двигался на северо-запад, как и планировалось. Когда Халов понял, что его маршрут каким-то образом стал известен немцам, он изменил направление.

Два следующих дня были успешными. Уничтожив склад с горючим, разнеся штаб и раздавив гусеницами дюжину машин, корпус вышел на оперативный простор и… тут же попал в танковую засаду. Обойдя узел обороны, не ввязываясь в длительные позиционные бои, Халов направился на север, и там его прижали к реке. И вот теперь здесь…

– Внимание всем, я – Сокол-3, я – Сокол-3! «Двести два». Всем – «Двести два»!

«Двести два» по коду открытой связи означало отход. Сегодня отходить можно было только в сторону Липневки, в обход моста.

Халов ехал на броневике и от своего заместителя получал сведения о частях и подразделениях, которые выходили на Липневку. Какие потери, господи, какие потери! Рейд не получился, это очевидно. Халова не оставляло чувство, что о прорыве именно на этом участке немцы знали. Или предполагали его возможность и как следует приготовились.

Как бы действовал в такой обстановке генерал Максимов со своим корпусом? Этот вопрос Халов задавал себе уже второй день, особенно в трудные минуты. Они часто пересекались с Максимовым, одно время воевали плечом к плечу, были соседями по обороне. Халов хорошо знал, что Максимов практически всегда находил выход из сложной ситуации – остроумный, неожиданный для врага и эффективный. Как бы сегодня поступил Максимов?

«Правильно ли поступаю я? От танкового полка майора Букина мало что останется, но будет спасен корпус, который вырвется. Есть еще энергия напора, но силы тают».

– Товарищ полковник, передает головное боевое охранение! На дороге перед батальоном Овчинникова разворачивается немецкая часть. С передков снимают и разворачивают противотанковые орудия. Бронетранспортеры с пехотой, несколько танков!

– Сколько до них? – сухо спросил Халов.

– Около километра. Батальон вышел из леса.

– Передай – батальону атаковать немедленно! Самоходки на прямую наводку и атаковать. Смять, расстрелять прямо на дороге и под гусеницы. Не останавливаться ни на секунду!