Посылка для Анны

– Тогда я не буду прощаться, скажу лишь адью. Если вам понадобится помощь в следующем начинании, у вас есть мой номер. Меня ведь в этом бизнесе рекомендуют лучшие, вы знаете.

Джульетта пожала ему руку и не стала протестовать, когда Пирс придвинулся ближе и поцеловал ее в обе щеки.

– Благодарю. Искренне. И желаю всяческих успехов.

Глядя, как бывший помощник торопливо выходит из кабинета, Джульетта вдруг поняла, что он, возможно, единственный, кому искренне будет ее не хватать. Конечно, бизнес редко скорбел по кому-либо долгое время, а мир новостей быстрее других шагал вперед. Те, кто двигал его дальше, в конечном итоге оказывались такой же разменной монетой, как и те, о ком писались статьи.

Джульетта пнула клочок картона, выпавший из одного из многочисленных ящиков, отправлявшихся теперь в складскую ячейку, которую она, разумеется, никогда не посетит. На одной из оставшихся картонных коробок с вещами она заметила маленькую рамку с фотографией матери. Подняв ее, Джульетта вгляделась в лицо суровой старой леди – это надменное выражение она слишком часто видела в своей жизни. Разочарование. Раздражение. Осуждение.

Твой отец хотел сына.

И как ребенку отвечать на подобное? Ее отец дожил только до того момента, как она впервые устроилась на работу, и выбранная дочерью карьера его не впечатлила. «Ну и чем ты отличаешься от лохмотницы, Джульетта? Ничем. Сплетничаешь о чужих делах, ворошишь грязное белье и называешь это достойной работой?» – говорил он. Возможно, именно поэтому она никогда не хотела детей. Дети не должны разочаровываться в родителях – а она подозревала, что унаследовала слишком много равнодушия и сухости от своих. Она не могла дать ребенку необходимого тепла.

– Я добилась этого, мама, – сказала она, глядя в синие глаза старой женщины. – Нравится тебе или нет, но я достигла успеха.

Всего однажды – совсем ненадолго, в приглушенном бежевом интерьере хосписа – она увидела совсем другую Вивьен Тейлор-Эванс, в редкий момент ясности, посетивший мать среди сумрачного состояния сознания. Джульетта, как обычно, выслушивала сумбурные вопросы матери: Вивьен считала себя восьмилетней девочкой. Где моя мама? Почему она не забирает меня домой? Мне тут не нравится. Мне страшно. Ты моя мама?

И, как бесчисленное количество раз до этого, Джульетта терпеливо отвечала, заверяя Вивьен, что все хорошо. А затем Вивьен моргнула – и стала похожей на себя прежнюю.

– Ты хорошо устроилась, да, Джу-Джу?

Джульетта ахнула, глядя на мать и страстно желая расплакаться и уйти.

– Да, – выдавила она.

– Сиделка говорит, ты знаменита. Твой отец бы этого не одобрил.

– А ты? – рискнула спросить Джульетта, не зная, как долго продлится этот момент ясности. – Что думаешь ты?

– О, я вполне довольна. – А затем пожилая женщина вновь стала испуганным ребенком, искренний страх затопил ее синие глаза. – Можно мне теперь домой?

За все сорок семь лет материнства это были первые добрые слова, которые Вивьен сказала своей дочери.

Смиряясь со старой знакомой болью, Джульетта положила фото матери на стопку журналов в той же коробке и посмотрела на город, словно пытаясь отрицать боль, которую тот мог увидеть сквозь панорамные окна верхнего кабинета «Дейли мессенджер». Она оплакивала свою мать, но пришло время двигаться дальше. И нужно было уйти так же, как она пришла сюда тридцать лет назад: с высоко поднятой головой и амбициями, придающими сил. А то, что уход оставлял огромную пустоту в ее сердце, было правдой, которую не должен был знать никто, кроме нее…

– Я все еще в порядке, Пирс, – раздраженно рявкнула она в ответ на очередной стук в дверь. Когда помощник не вошел, Джульетта подошла к двери и распахнула ее, готовясь к последнему выговору своему почти уже бывшему коллеге.

– Ох…

На пороге стоял неуверенно улыбающийся курьер.

– Посылка для редактора.

– Нужно было оставить на ресепшене.

– Они велели отнести ее наверх. – Он протянул Джульетте сверток. – Мне нужна подпись.

Джульетта собиралась сказать курьеру – Нариндеру, судя по бейджу, – куда он может засунуть посылку, явно адресованную ее преемнице. Она не желала видеть материального подтверждения конца своей власти. Но ее внезапно посетила мысль: возможно, это последняя посылка, которую она откроет, будучи редактором «Дейли мессенджер».

Это было жалкое оправдание сентиментальности, но на фоне уже опустевшего кабинета его было достаточно.

– Хорошо. – Она выхватила посылку из рук курьера и быстро расписалась на листе доставки.

– Всего доброго. – Он остановился, все еще улыбаясь.

– Что-то еще?

– Просто… удачи вам в будущем, ага? Пусть оно будет хорошим. Счастья вам и всего такого.