Посвящение в студиозусы

— Как на пустое место. А то и вовсе морщится, когда те на нее слюни пускают. И поверь мне, КАЖДЫЙ первокурсник хоть раз да посмотрел на нее с вожделением, кроме одного.

— Меня?

— Именно. Тебе она даже улыбается. Такого еще никогда не было.

— А кто она вообще такая?

— Не знаю. Знакомая магистра.

— Любовница?

— Нет. Их что-то связывает, но точно не секс.

— Понятно, похоже, меня попытаются выжить из академии. Хорошо хоть первый курс я неприкосновенен для них.

— Кто тебе такую глупость сказал? — удивился старый орк. — Да, вызывать тебя на дуэль не станут, и убивать тоже не будут, но ведь и ты этого не сможешь, а значит, тебя начнут унижать и относиться хуже, чем к простолюдинам, и ты не сможешь их за это наказать. Зато у тебя появится жгучее желание поубивать их на смертельной дуэли по окончании первого курса, и в этом случае правила дуэли будут диктовать они, а не ты. Более того, тебя постараются ввязать в какую-нибудь авантюру с самыми опасными старшекурсниками. Да в такую, что по окончании первого курса вызовов на дуэль у тебя будет столько, что сосчитать не сможешь. Даже если ты против одного-двух продержишься, то против пары десятков уж точно не сможешь, не говоря уже о сотне. Бывали тут до тебя такие. Ты не первый. Их называют одногодками. Они после окончания первого курса либо сбегали, либо умирали на дуэлях.

— Я против снежной лавины продержался, что мне какие-то студиозусы? — снова взыграли мои эмоции, и я вместо того, чтобы промолчать, решил ощериться.

— Снежные волки не способны использовать магию и оружие. И они не могут выставить себе на замену самых опасных бретёров королевства.

— Это да. Но я постараюсь выжить. Меня больше интересует, сильно ли расстроится магистр, если в его академии количество студиозусов уменьшится на сотню-другую? Это да, как-никак убытки, и не маленькие.

Орк хрипло и по-стариковски рассмеялся.

— Да, теперь вижу, что ты настоящий северянин.

— А откуда вы про мой народ знаете? Да и про снежную лавину?

— Сталкивался с вашим братом как-то в одном из сражений. Молод был, глуп. Вышли мы как-то в рейд за рабами, — после этих слов я напрягся, но сразу же постарался успокоиться, и у меня это получилось. — В общем, вылазка в соседнее королевство оказалась очень удачной. Большой улов тогда случился. Много богатств за тех рабов выручили. Вот только среди них оказалась и девушка из северян. Гордая девчонка была. Никого к себе не подпускала. Мы ее до полусмерти избивали, шаман подчинить ее пытался, все бесполезно.

Кулаки сжались сами собой, и эмоции я контролировать уже не мог, а Тарык продолжал говорить, не обращая внимания на мое состояние:

— Мы подвесили ее к столбу и оставили умирать в назидание другим, но через пару дней в наш лагерь заявились люди в одеждах наемников. Такой резни я за свою жизнь ни разу не видел. Я бывалый воин и видел много пыток, но это… это был ужас, который сковал мою душу. Ни один орк не дрался с такой яростью и жестокостью, как эти люди. Северяне вырезали всех — воинов, женщин и стариков. Оставили только детей. И самое страшное, что они не убивали нас, лишь оставляли смертельные и болезненные раны. Людей было немного всего — пара десятков, может, чуть больше, но их ярость и неутолимое чувство мести наводило ужас даже на самых отважных орков. Когда я понял, что никому из нашего племени не спастись, то попытался прорваться к своей семье, чтобы дать им сбежать ценой моей жизни, но сделать этого я уже не мог. Я был сильно ранен, и между мной и шатром, где пряталась моя семья, шел бой. Хватаясь за землю единственной оставшейся работоспособной рукой, я полз туда, где должна была находиться моя жена с двумя детьми. Я полз и молил предков оставить жизнь хотя бы моим детям. Я был готов умереть самой мучительной смертью, лишь бы они жили. И предки услышали меня.

Ко мне подошел северянин, взял меня за волосы и поднял на уровень своего лица. И это несмотря на то, что я весил раза в четыре больше него и ростом был выше в полтора раза.

«Где твоя семья, орк, покажи ее мне! — произнес он в то время, как по его лицу стекала кровь орков моего племени. — Я оставлю их в живых, чтобы они могли рассказать о том, что здесь произошло, и что будет с теми, кто попытается взять в рабство северян!»

Я вытянул руку в направлении своего шатра, и воин потянул меня за волосы за собой по грязи из земли и орочьей крови.

Слава предкам, моя семья была еще жива. Моя супруга стояла с секирой в руках, прикрывая собой двух моих маленьких детей.

«Я хочу, чтобы вы запомнили этот день и передали всем оркам, что если еще кто-нибудь посмеет забрать в рабство хоть одного северянина, вне зависимости, купят ли они его, сами ли захватят, то мы примемся вырезать всех причастных. И ваш верховный вождь, допустивший подобное, будет находиться в этом списке».