Поступление

— Пока нет, но думаю будет, — ответил я с нервным смехом.

Впрочем, нутро уже заворочалось и есть от чего, ведь лифт практически весь прозрачный, с иной стороны, страхов перед высотой раньше не было. Отправив кабину вверх, мы взялись за перила, Ксенон торжественно отдаляется, являя всю грандиозность. Дух захватило не от вдруг исчезнувшего пола, а от вида технического монстра: по одному пути прибывает темный удав состава, живой рекой идут люди со станции метро, желтые жуки такси снуют от шоссе и обратно, всё объято стеклом и мне просто кружит голову. Возносимся выше и теперь уже Ружияр показывается с нового ракурса — оглядываю масляно-темнеющие высотки со сверкающими гранями в местах, где падает солнце. Взгляд на Веронику, в порыве поделиться чувствами, но становиться понятным иное.

— Что такое, — с тревогой вопрошаю я, — у тебя лицо какое-то неестественное?! Из-за высоты?

— Да, но всё нормально, — без всякой уверенности отвечает она.

С лёгкой опаской глянул под ноги.

— Может давай обратно?

— Нет, я справлюсь.

Лифт уже тормозит, ресторан совсем рядом. Мысли в спешке ищут выход, ибо мучить Веронику не желаю, одна задержалась — взять под руку, но тут ринулись сомнения и страхи, хуже высотных. Двери открываются и особо думать некогда, осторожно подхватываю локоть, проникаясь уникальностью момента. Вероника одаряет тёплым взглядом, и мы ступаем на прозрачный пол, где уже встречает улыбчивый персонал. После приветствий узнаём, что вошли в часть не уехавших сразу и, продолжая сверкать улыбкой, официант провожает до столика.

Раскладываю меню, произносит:

— Первое время лучше не смотрите вниз. Попробуйте сосредоточиться на меню и видах сбоку.

— Хорошо, спасибо, — отвечаю я.

— Я буду рядом, — добавляет он. — Как определитесь — поднимите руку. Хочу лишь упомянуть, что чай у нас бесплатный. Можно выпить по чашечке и уйти.

— Круто, — обрадовался я. — Но сегодня мы поедим.

Веронике заметно лучше, даже румянец наметился. Под пушистыми ресницами светятся фиалком глаза, старательно избегающие опускаться вниз и, после некоторых колебаний, даже открывает меню, приподняв, чтобы читать прямо.

Мы пробежались по внушительному ассортименту. Председатель от горячего отказалась, остановившись на мороженном и кофе, я же кушать хочу всё сильней, поэтому выбрал и первое, и второе. Времени минуло почти ничего, как на столах уже стоят блюда.

Вероника произносит:

— Теперь ты знаешь мою слабость.

— Ну, я бы не стал называть это так, — ответил я. — Скорее некой особенностью, что даже радует.

— Это как? — встрепенулась она.

— Приятно знать секретные стороны личности председателя, — сообщил я под лёгким смущение.

Начал звонить телефон Вероники и почти тут же мой — родители проверяют, как добрались. Стоит признать, что за три с лишним дня успел соскучиться по родным голосам. Они на работе, выдался перерыв и поэтому в лёгком виде трапезничают. Обменявшись теплыми словами, попрощались и, мазнув пальцем по красному кружку, обращаю внимание на спутницу. Улыбка начинает гаснуть, Вероника больше слушает, слегка кивая, под рукой оказалась салфетка, палец теребит её уголок.

Молчаливо вопрошаю глазами, стоило Веронике закончить, задумчивый взгляд нашел моё лицо, быстро очищаясь.

— Да не обращай внимания, — сообщила девушка умеренным голосом, — семейные дела. Хотя, наверное, я когда-нибудь о них расскажу.

— Звучит впечатляюще и немного беспокоит — может помощь нужна сейчас?

Я тут же отвлёкся от еды, устремляя всё внимание на спутницу.

Вероника отвечает:

— Прости, это из-за эмоциональности, на самом деле всё нормально, — и для пущей убедительности добавляет, — у нас всегда так. Давай поскорей доедай и поедем.

Настроение хотело упасть, но я не дал. Путь к автомобилю, а позже к дому, прошёл в более-менее весёлом виде. Вот уже родные улица и дом, лайнер мягко причаливает к тротуару. На светлом и мягком лице Вероники улыбка, осенённая легким пёрышком грусти.

— Вот и закончилось наше приключение, — проговорили её губы.

— Я бы сказал заканчивается.

— Почему? — блеснула она взором.

— Наверное потому, что часть меня всё ещё там, а во-вторых, сейчас тоже прекрасный момент, — ответил я, вкладывая в последующую улыбку всего себя.

— Да ты прав и весьма романтичен.

Часть 2. Глава 20

Возвращение в Бастион наполнено красками также, как экспрессия импрессиониста. Кто-то обстоятельно разворошил наш “муравейник” и теперь мне впервые предстал образ школы перед празднованием Дня Основания. Впрочем, перенять настрой удаётся быстро и катализатором здесь работает пара оставшихся дней до празднования — каких-то сорок восемь часов и начнётся действо, а нам нужно успеть. Я, когда только на второй этаж поднялся и увидел всё ещё висящую ткань, что скрывает наше творчество, то чуть не осел с досады. Дурная башка чуть не наделала делов, хорошо вспомнил — мы так и задумывали. Сердце понемногу начало успокаиваться — можно идти в класс.