Поступление

Приходиться уклонятся от торчащих грибов и, признаться, сегодня их значительно меньше — кое-где видно недавно срезанные или сорванные ножки.

Кухня встречает вместе с родителями Агнии. Улыбаясь и перешучиваясь, взялись за готовку напитка — я на подхвате. Так же обратился с просьбой угостить какими-нибуд вкусняшками. Чета Волох заметно волнуется, спеша одарить самым лучшим. Я связал это с Вероникой. Наконец осознаю, что болтаем уже долго, а кофе-то остывает и под смех ретировался.

Наверху ничего не изменилось, Вероника тепло улыбнулась, обдавая самой лучшей благодарностью и мы взялись за напиток. Пирожные с заварным кремом и клубникой тают во рту взрывным вкусом — переглядываемся довольные, но больше внимания на монитор: картинка то появляется, то пропадает при смене слоя. Девушка рисует с таким чувством, что мотивирует на подвиги и свершения, ведь по сути нет разницы в чём ты мастер, важна страсть.

Спустя минут сорок, Агния устало откинулась на кресле, сначала взглянула на Веронику, теперь на меня. Лицом заиграла лёгкая и волшебная улыбка от которой начинаю улыбаться сам.

— Сегодня дорисовать не выйдет, извините, — виновато сообщила девушка.

— Да всё нормально. Просто так увлекательно наблюдать, правда же? — взгляд на председателя.

— Именно, — Вероника блеснула живостью в глазах. — Мне вообще необычно — к цифровой графике отношение было скептическим, но теперь иначе. Оказывается, и труда столько же, и красоты.

— Ну всё, — щёки Агнии запылали, — засмущали совсем.

За окнами густеет вечер, подталкивая время к ночи и нам пора возвращаться. Пусть уют и необычность дома семьи Волох располагают остаться, я делаю над собой усилие и всё же начинаем прощаться. Параллельно, пока одноклассница провожает, и мы машем руками, усаживаясь в лимузин, в памяти сверкает картина — сегодняшний вечер и такая яркая комната Агнии-Сапы, словно всплеск экспрессии. В ней, две прекраснейших девушки, два бутона дивной красоты, в полумраке, почти чёрные волосы Вероники и кремово-белое лицо с фиалковыми глазами. Спина статная, прямая, аж кровь вскипает от восхищения. Ножку положила на ногу, а сверху точёные фарфоровые ручки. Далее — прекрасная школьная форма и вечная свежесть образа, холодный отпечаток силы и безмерное очарование женственности. Но восхищение на этом не заканчивается.

На картине мы наблюдаем за Агнией, что есть гений-творец, с упоением созидающий миры. Такой же страстный и быстрый, как ветер, мчащийся над морем, что срывает гребешки с волн, взметает брызги ввысь и крутясь бежит дальше. Мой воплощённый ангел, священный знак свыше. Белокурая головушка и милый вздорный носик, упрямый подбородок и цвета серебра глаза. Такие выразительные, с тёмным ободком, а взгляд глубокий и небесно-милый настолько, что нежность растекается в груди. Я был покорён образом Агнии в тот же миг, как увидел. И форма Бастиона на впечатляющей фигуре смотрится очень хорошо.

— Такой мечтательный и счастливый вид у тебя, Матус, — вернул в реальность салона, голос Вероники.

— Ох, прости, задумался чего-то.

Щеки предательски зажгло.

— Наверное о хорошем?

— Э-э, да, очень, — энергично закивал я.

— Замечательно провели вечер, — произнесла она, устремляя взгляд к горизонту. — Я очень впечатлена Сапой.

— Согласен, столько чувств, — вновь киваю я.

— Может, — голос Вероники дрогнул, — возьмёшь меня за руку?

Я медленно опускаю взор на красоту покоящейся кисти, сердце словно выпрыгнуло из груди и начало биться возле ушей. Запылало уже всё лицо, но самое удивительное, что у меня самого секунды назад было желание взять руку девушки. Медленно опускаю ладонь сверху, чуть охватывая, такая длинная, изящная кисть, почти полностью скрылась под моей огромной, невыразимо приятно чувствовать бесконечную мягкость кожи и тепло руки. Вначале была прохладной, но теперь потеплела.

Я чуть не дёрнулся, когда Вероника сжала пальцы, жест взаимности грозит свести с ума и я начинаю говорить, ибо напряжение слишком велико.

— К-какой всё же красивый Ружияр…

Едем через мост и вид действительно прекрасен.

— Да, согласна, — голос тих, но полон чувств.

— Когда мы только собирались переезжать, — вспомнилось мне, — с друзьями пересмотрел сотни фотографий. Уже тогда, наверное, город полюбился.

— Понимаю…– мягко проговорила она. — Я тоже росла вне Ружияра, причём мы часто путешествовали и даже на конях удалось покататься.

— О! Ты умеешь ездить верхом? — спросил я, понемногу успокаиваясь.

— Умела раньше, но это было давно.

— Наверняка, детство было интересное? — сделал я допущение.

— Может и так, хотя уже говорила где провела больше времени, — хихикнула она.

— Помню — в библиотеке, — откликнулся я. — Может, как-нибудь поучишь меня езде? Наверное, тут же упаду, стоит коню сдвинуться с места.

— Хорошо, — рассмеялась она.

— Но и у меня есть пара умений, — шуточно признался я. — Например, наесться зелёных яблок и чтоб живот не болел. Или парного молока выдуть литр. Как тебе такое?

— Яблоки я тоже ела, — взгляд фиалка блеснул озорством. — А вот молоко да — круто.