Поступь битвы

Небольшим он был по двум причинам. Во-первых, управление гравитацией у поверхности планет — вещь крайне энергоёмкая. Открытый космос — другое дело, но планетарное поле рассеивает мощность гравитационных установок, как вакуум рассеивает облачко оказавшегося в нём газа. На изменение градиента тяготения уходят считаные доли процента задействованной энергии; остальное растекается по изогравам, как радужная плёнка масла — по протяжённой водной поверхности, немного изменяя вес всех предметов в радиусе нескольких километров. Это во-первых. А во-вторых, постоянно живя в поле, равном 1,72 от нормального, очень мало кто из виирай был готов добровольно влезть в поле с ещё большим градиентом. Даже за деньги. Даже ради тренировки. Даже на спор.

Поэтому Мич не опасалась, что задуманному разговору найдутся нежелательные свидетели.

— Генерал, вы хотели меня видеть?

— Называй меня по имени, Зилен. Ты — ветеран. Ты имеешь право.

Не пытаясь хранить внешнюю невозмутимость, капитан приподнял бровь. Однако промолчал. Сосредоточась (в поле силой 2,5 без сосредоточения нельзя было сделать ничего), он встал на бесконечную дорожку рядом с такой же дорожкой, по которой вышагивала Мич, и подстроился под её шаги. Ни дать, ни взять — совместная прогулка… неторопливая, вдумчивая, в одном ритме. И тягостная в самом прямом смысле.

— Не хочу вводить вас в заблуждение, Мич, — сказал Зилен после немалой паузы. — Но по сравнению с Войной Обмана то, на чём заработали свои ветеранские нашивки я и моя команда, — не война, а забава. Мы просто делали свою работу.

— Мы тоже, Зилен. Мы тоже.

— Но нам, в отличие от вас, не приходилось убивать разумных.

Мич резко выдохнула — как пробку выплюнула.

— Но вы убивали?

— Да. Зверьё. Тупое, при всей своей хитрости, агрессивное и прожорливое зверьё Тританы. Тамошние твари — прямо-таки готовое биологическое оружие. Причуда эволюции дала неразумным тварям ограниченный контроль над разными пси-эффектами. Порой даже активная броня оказывалась бессильна сохранить жизнь виирай…

— Довольно. Вы убивали. Вы теряли товарищей. Друзей. Знакомых. Вы… вы можете понять.

— Понять — что? — осторожно спросил Зилен.

Ответом был короткий пугающий смешок.

— Меня, — ответила Мич, странно кривя губы. — Понять меня.

— О.

Некоторое время тишину нарушали только тихие поскрипывания роликов. Тренажёрами в закутке пользовались редко. И, соответственно, редко их обслуживали.

— Эту войну изучают в школах, — сказала Мич. Каждое слово — словно ножом отсекая. — Эту войну приводят в пример. Эту войну делят на кусочки… Анализируют. Сравнивают. Выносят суждения. Большей частью справедливые, тут не придерёшься. Но я не всегда могу… анализировать. Вспоминать те времена в период ауф мне легко. В период лисар… терпимо. Но силпан…

Зилена передёрнуло.

— Вы обращались за помощью к целителям?

— Конечно. Я не настолько горда и глупа, чтобы… но Нрейт и остальные твердили то, что я и сама знала… знаю. Проблема вовсе не в памяти. Настоящая проблема — в отношении к собственным воспоминаниям.

— Но ведь можно как-то приглушить их. Смягчить, отдалить, не знаю…

Мич снова хохотнула: коротко, зло, безо всякого веселья.

— Я именно это и делаю. Смягчаю, отдаляю и приглушаю. Выпивкой.

— Но это же не выход.

— Конечно. Думаешь, я сама не знаю, куда приходят в итоге выбравшие эту дверь? Но… — Новая пауза. — Те средства, что прописывали мне врачи, действовали мягче. Стабильнее, но слабее. Они плохо помогали от… памяти. А если я пыталась увеличить дозу… — Мучительно сглотнув, Мич всё-таки закончила: — Большие дозы превращали меня в идиотку. О да, воспоминания отдалялись! Так отдалялись, что я с трудом вспоминала, что такое — читать, писать, считать…

— И вы предпочли кустарный сайгр.

— Да. Осуждаешь?

— Нет, — сказал Зилен мягко. — Что бы вы ни говорили о моих правах, я всё-таки воевал со зверьми, а не…

Мич резко отвернулась, и он запнулся.

— Итак, вам нужна помощь. Нужна отчаянно. Что ж, я знаю, кому вы хотели бы передать этот сигнал бедствия, пользуясь мной как посредником. Я передам.

Наградой был тихий вздох облегчения.

— И ещё я хочу спросить… Мич, когда у тебя наступит силпан?

От облегчения — к потрясению.

— Что? Нет!

— Да. А если тебе стыдно, то знай: стыдно должно быть не тебе, а тем, кто не пытался ничего сделать. Тем, кто бросил тебя в битве.

Хмурая озадаченность.

— Какой ещё битве? О чём ты?

— О твоих мухьярра. О демонах, грызущих изнутри, о тех, кому замкнутость даёт силы. Разбей этот круг, Мич! Я помогу тебе, если ты позволишь.

— А если не позволю?

Зилен пожал плечами и хмыкнул многозначительно.

— Нет, так нет. Всё равно помогу.

— Вы забываетесь, капитан!

— Ничуть. Так когда у тебя силпан? — Помедлив и не дождавшись ответа, Зилен добавил: — Я ведь всё равно узнаю…

Сойдя с тренажёра, генерал быстрым шагом покинула закуток.

Дымное зарево над опалённой равниной. Низкое бурное небо. Полный плохо скрытой угрозы, пейзаж подавляет, как всё тёмное, недружелюбное и чужое.