Постмортем

Статую изрядно подпортили время, лишайник и голуби (особенно голуби), но выглядела она всё равно величественно и жутковато. Впрочем, бояться божества явно не стоило: если уж за всё время существования рынка в него не ударила молния и разверзшаяся земля не поглотила здешних лоточников, терпение Темнейшего воистину не знало границ.

На ступенях расположились тучные менялы. Они выглядели так, будто одевались у одного портного и все как один попросили сшить им самое дорогое и притом самое нелепое платье. Гвардейцы выгоняли их прочь, и толстяки расходились, как живущие у городских достопримечательностей голуби — медленно, величественно и с чувством собственного достоинства.

Тальф, стараясь держаться за спинами остальных, поднялся по истоптанным ступеням к небольшой двери. О том, что это дверь, а не каменная плита, говорила лишь тонкая, будто проведённая хорошо наточенным карандашом, линия между усеянных буквами створок.

На левой было начертано: «Законом Карла Славнаго повелено отворять сии двери посланцам королевскими и уполномоченным особо».

На правой же были начертаны древние стихи — настолько древние, что в них не было ни ритма, ни рифмы, ни, похоже, смысла.

«Здесь для одной лишь ладони магистра есть место

Кровью змеи и дракона врата отворить постарайся

Помни же, смертный — ошибка карается строго

Демоны душу пожрут, коли ты здесь стоишь не по праву».

— Отлично, — проворчал Кассиан. — И где нам во второй половине дня искать кровь змеи и дракона? Всё давно закрыто.

Первый министр услышал это и усмехнулся:

— Какие-то проблемы, господа чародеи? Мне казалось, уж кто-кто, а магистр и ректор должны знать, как открываются Казармы, — произнеся это, он прикоснулся к буквам и произнёс. — Я есть посланник королевский и уполномоченный особо.

По буквам пробежал зелёный отблеск.

— Ваша очередь, господа.

Тальф открыл рот, чтобы озвучить свою догадку, но Кассиан его опередил:

— Кровь змеи и дракона — кажется, я знаю, о чём речь. Сказание об Ингваре Змеехвосте, что победил дракона при помощи успокаивающего заклятья, которому его научил колдун, — ректор протянул ладонь к двери.

— Может, я? — предложил Тальф. — Тут сказано, что на двери есть место лишь для ладони магистра.

— Магистры не проходят обряды инициации, на них нет никаких магических меток. Сомневаюсь, что эта дверь распознает, кто магистр, а кто — нет, — Кассиан усмехнулся. Усмехнулся, но на всякий случай осенил себя простейшим защитным знамением. — Если хотите, можете отойти.

Тальф, Вильгельм и Жози одновременно сделали шаг назад.

Ректор явно не ожидал такого результата. Судя по лицу, теперь он был не прочь передать почётное право открытия казарм кому-нибудь ещё, но не мог найти подходящего повода для этого.

Слова заклинания обладали интересным свойством — их можно было произносить сколь угодно тихо, но древний язык, на котором говорили вулканы и бурлящие моря в дни сотворения мира, слышали все. Заклинания не столько звучали, сколько пронизывали реальность — вот и на этот раз четыре слова пронеслись над площадью, заставляя людей пригибать головы и закрывать уши.

По буквам на двери пробежало зелёное сияние:

— Ну вот, — сказал Кассиан, поворачиваясь. — Я же говорил, что… — в следующую секунду раздался хлопок. Сияние на двери собралось в одной точке и из двери вырвалась зелёная молния, которая шарахнула ректора и отбросила его в сторону. Кричащий человек пронёсся между Тальфом и Жозефиной, которые проводили его взглядом и внимательно следили, как он падает вниз по ступеням: шмяк-шмяк-шмяк. Попутно молодой человек прикидывал, найдётся ли у него всё необходимое для ритуала оживления, если в его наставнике останется меньше целых костей, чем необходимо для поддержания жизни.

Скатившись в самый низ, под ноги гвардейцев, Кассиан громко и жалобно застонал. Солдаты помогли ему подняться, но слегка дымящийся ректор вырвался и крикнул:

— Я в норме!.. Попробуй теперь ты, Тальф!

Юноша помрачнел.

— Может, в другой раз? — спросила Жозефина. Её выражение лица было точь-в-точь как у человека, чей пьяный друг утверждает, что может сделать тройное сальто со второго этажа и готов доказать это прямо сейчас.

Предложение было очень соблазнительное, но всё испортил Вильгельм:

— Да, мы просто соберём людей, извинимся перед торговцами и поедем обратно во дворец, навёрстывать то, что не сделали из-за бессмысленной поездки сюда.

— Вообще-то я не просил ехать со мной, — огрызнулся Тальф. Кассиан, охая, ковылял по лестнице вверх. — Ладно, проверим.

Молодой человек подошёл к двери и какое-то время внимательно смотрел то на свою ладонь, то на каменные буквы.

— Не торопитесь, магистр, у нас весь день впереди! — подал голос Вильгельм, но Жози успокоила его одним взглядом.

— А, будь что будет, — юноша сочно плюнул на ладонь и приложил её к двери.

Бесконечно долгую секунду ничего не происходило, а затем снова появилось сияние. Тальф зажмурился и сжался в ожидании удара.

Под площадкой что-то громко щёлкнуло, как стрелка часов размером с гору. Булыжник вздрогнул, заставив магистра и всех остальных дёрнуться, а Жози — вскрикнуть.